— Я не понимаю, — кашлянув, негромко проговорила Флокса. — Когда приходил этот загадочный некто? Я практически всю ночь провела в комнате, дожидаясь Шени. Лишь на рассвете выскочила на улицу, поскольку дома сидеть уже мочи не было — трясло всю от волнения. И я никого не видела. Только Борг на пару секунд заглянул, тебя проведать хотел. Правда, сразу же ушел, предупредив, чтобы не думала за тобой в нижний город идти. Мол, утром сам найдешься.
— Борг… — машинально повторил я. Цыкнул сквозь зубы и отрывисто кинул домовому: — Так как этот гость выглядел? Очень высокий, с длинными волосами, убранными в хвост, и могучего телосложения?
— Не, — с сомнением протянули из-под стола. — Этот тоже был, но смертью от него не пахло. Тот, про кого калякаю, в плащ кутался. Поди пойми — баба али мужик. Не соображу никак, почему этот Борг его не заметил, — страхолюдина, считай, за его спиной прятался. Правда, твоя зазноба тоже никого не увидала, хотя прямо в упор смотрела. Чудно… Сами водють тут всяких, а меня потом святой водой поливают.
Голос нечисти дрогнул, и в комнате вновь послышались приглушенные жалобные всхлипывания.
— Ну… — Цурия заметно смутилась. — Ты это… Не серчай. Откуда ж мне знать, кто баловался?
— Я тебе хоть раз что-нибудь плохое сделал? — визгливо спросил домовой. — Только помогал по мере сил. Мышей вывел, тараканов ночами бью. А ты…
— Однажды ты мне такой колтун на голове ночью заплел, что потом сутки расчесаться не могла, — резонно возразила Цурия. — А другой раз сажей всю входную дверь перемазал.
— Э-э-э… — В голосе нечисти послышалось явное смущение. Впрочем, нужное оправдание после секундной заминки нашлось: — Дык нечего было прокисшего молока наливать на ночь! Или думаешь, что мне любое сгодится?
— Да ладно, чего старое поминать, — изрядно подобревшим голосом произнесла Цурия. — Сегодня вина плесну. Только чур не буянить и посуду не бить!
Рикки покачал головой при виде такой идиллии и кивнул мне, предлагая оставить Цурию и домового выяснять свои отношения наедине. Я на цыпочках двинулся в сторону двери, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Будем надеяться, что к моему возвращению Цурия успеет забыть о том, кто именно послужил пусть косвенной, но причиной ее убытков.
Однако мой стратегически важный маневр провалился. Когда я уже занес ногу над порогом, меня окликнул нежный голосок хозяйки постоялого двора:
— Шени, милый, ничего личного, но с завтрашнего дня ты платишь в месяц на десять серебряных больше.
Я приглушенно ругнулся. Десять серебряных! Да это половина от той цены, что я платил прежде. Но возражать не осмелился. Вместо этого обернулся и подарил Цурии самую чарующую свою улыбку.
— Вы разбиваете мне сердце столь жестокими словами, — мурлыкнул я. Цурия нахмурилась, почуяв неладное, поэтому я торопливо продолжил: — Но отказать настолько прекрасной сударыне я не в силах. Пусть будет по-вашему.
На самом деле мне было грех жаловаться. Все могло закончиться намного плачевнее для вашего покорного слуги. Например, Цурия попросила бы меня с вещами пойти прочь, здраво рассудив, что ей не нужен настолько беспокойный постоялец. Благо что в Лутионе всегда хватает людей, ищущих постой за приемлемые деньги. Или же она потребовала бы возместить ущерб за испорченные припасы, что нанесло бы моему кошельку куда как более ощутимый удар.
— Да, кстати, — настиг меня запоздалый окрик Цурии, когда я уже оказался в спасительном коридоре. — Не забудь за протухшую снедь ползолотого прихватить. И скажи спасибо, что платы не требую с года своей бесценной жизни!
Как говорится, и крыть-то нечем.
* * *
Я уминал за обе щеки уже вторую порцию горячего наваристого борща, щедро сдобренного сметаной и посыпанного свежей зеленью. Не отставал от меня и Рикки. Только Флокса вяло ковырялась ложкой в салате, выбирая из тарелки лишь свежие огурцы.
— Не понимаю, как вы можете есть! — наконец не выдержала она, когда я с наслаждением отломил от свежего ржаного каравая поджаристую корочку. — Я как вспомню всю эту слизь и запах тухлятины — весь аппетит моментально исчезает.
— Но это не значит, что его надо портить нам. — Рикки выловил из деревянной плошки кусок мяса и принялся тщательно его пережевывать, даже не пытаясь приглушить довольного причмокивания.
— Фу! — Флокса заметно позеленела. — Кажется, меня сейчас вырвет.