32 
– В чем дело? – возмутился Шерьян, когда совсем рядом загрохотали сапоги штурмовавших комнату. – Что вы себе позволяете?
Храмовник не разрешал мне обернуться, прижимая к себе настолько крепко, что я задыхалась в его объятиях. Казалось, будто меня угораздило попасть в железные тиски. Наверное, в этом был свой резон. Вряд ли бы мне удалось сдержать свой стыд и смущение под многочисленными любопытствующими взглядами. Далеко не каждый день попадаешь в столь щекотливую ситуацию.
– Где она? – вновь раздался незнакомый грубый голос, который прежде приказывал открыть дверь. – Где эта поганая нечисть?
Я вспыхнула от негодования. Это он меня так обозвал?
Шерьян, почувствовав мое волнение, словно невзначай погладил меня по спине. Зря он это сделал, если честно. От этого мои эмоции не улеглись, но хотя бы приобрели несколько другой оттенок.
– О ком вы? – Шерьян чуть разжал свои руки, позволяя мне глоток воздуха. – Как вы видите, я здесь совершенно один. Если не считать, конечно, моей прелестной жены.
И он слегка подтолкнул меня, показывая, что пришло время продемонстрировать себя во всей красе.
Я глубоко вздохнула, приняла как можно более независимый вид и с безмятежной улыбкой обернулась.
Просторные покои Шерьяна оказались слишком тесными для такого количества народа. К нам в гости пожаловало не меньше двух десятков эльфов. Мой взгляд скользнул по угрюмым насупленным лицам и остановился на предводителе – уже знакомом мне седовласом мужчине, с которым Гворий ушел с завтрака.
– И давно вы здесь? – осведомился он, разглядывая меня с такой брезгливостью, будто Шерьян обнимал сейчас ядовитую гадину.
– О-о-о, – двусмысленно протянул храмовник, ласково целуя меня в обнаженное плечо. – Знаете, при некоторых делах о времени совершенно забываешь. Мы после утреннего приема у его высочества сразу же отправились сюда. И, если честно, не собирались вылезать из постели до самого обеда.
Среди эльфов пронесся легкий смешок. Я с облегчением увидела, как некоторые из них убрали мечи, вогнав их в ножны. Однако предводитель, напротив, нахмурился еще сильнее.
– Это еще ничего не доказывает! – чуть повысив голос, упрямо заметил он, скорее обращаясь к своим людям, чем к нам. – Нечисть может быть чрезвычайно изворотливой и хитрой!
– Прошу прощения, – мягким голосом оборвал его Шерьян. – Говоря о нечисти, вы кого имеете в виду?
В последней фразе храмовника скользнула настолько неприкрытая угроза, что у меня пробежал колючий холодок вдоль позвоночника.
Предводитель эльфов, однако, выдержал тяжелый немигающий взгляд храмовника. Но это стоило ему определенных усилий. Со своего места я видела, как мелкие бисеринки пота выступили у него над верхней губой, а в глазах впервые мелькнула растерянность и нечто похожее на испуг.
– Я не хотел обидеть вашу жену, – произнес он, нехотя опуская меч. – Но… Вы, верно, не в курсе, что в замке произошло убийство.
– Правда? – Шерьян бесцеремонно пресек мою попытку незаметно отодвинуться, вновь привлекая меня к себе. – Какой кошмар! Надеюсь, Гворий не пострадал?
– С его высочеством все в порядке, – вежливо уведомил его эльф, морщась, как от невыносимой боли, когда Шерьян вновь поцеловал меня, на этот раз ради разнообразия не в плечо, а в шею. Я впилась ногтями себе в запястье, пытаясь не отреагировать на нежное прикосновение. Губы супруга были такими горячими, такими мягкими, что пробуждали во мне совершенно ненужные воспоминания. Спрашивается, и как в подобных условиях надлежит исполнить клятву, данную некогда в застенках храмовников? Попробуй, убей его, когда он постоянно ко мне пристает! Не говоря уж о том, что иногда до безумия хочется ослабить свою оборону и сдаться на милость победителя.
– Хвала богам, что беда миновала нашего любезного хозяина, – протянул Шерьян, рассеянно поглаживая меня по плечу. – Но кто тот несчастный, которого убили?
Предводитель эльфов собрался было ответить на этот вопрос, даже открыл рот, но не успел.
– Библиотекарь, – отрывисто прозвучало от двери.
Я мысленно застонала, узнав этот голос. Пальцы Шерьяна, до этого слегка ласкающие мою кожу, больно вцепились мне в руку, предупреждая об опасности. Я уткнулась взглядом в покрывало, понимая, что не в силах сейчас встретиться глазами с Гворием. Самые противоречивые чувства боролись сейчас во мне – начиная от ярости и злости и заканчивая, как ни удивительно, смущением, словно я сделала нечто постыдное, позволив Шерьяну затащить меня в кровать.
32 
