63 
Гил, слишком захваченный зрелищем, чтобы отвернуться от этих ужасов, хоть и понимал, что его интерес сравним с теми черными и животными порывами, которые помогли ему одолеть в драке Рози, все-таки продолжал смотреть. Он видел, как какой-то музыкант и его леди провалились через растаявший пол, держась за руки. Они ударились о пока еще твердое перекрытие несколькими этажами ниже, страшно покалечившись. А потом понеслись все ниже и ниже, пролетая через одни уровни и подскакивая от удара о полы других. В конце концов они разделились и падали по отдельности. Когда они свалились на тротуар, Гил услышал звук удара. Одна нога — он не разглядел, мужская или женская, — застыла, стоя отдельно от тела, на долгое мгновение, потом наконец упала и облилась красным…
— Боже! — вздохнул Гил, прижимая к себе Тишу.
— Уведи меня отсюда! — сказала она. — Прошу!
Силач смеялся, перебивая свой рев строками из Семи Книг, в уголках рта набегала пена, глаза сверкали от возбуждения.
«Он знает, что после этого станет хозяином над послушными орудиями», — подумал Гил. Вот еще одно подтверждение изложенного Рози анализа людей и их социальных мотивов. Силач собирается стать хозяином-мастеровым, он уже сейчас предвкушает радость от того, как будет строгать, сверлить и свинчивать, стягивать болтами, окрашивать людей, точно это оборудование, инструменты или материалы, из которых надо что-то сделать.
Люди всегда вмешиваются в чужие жизни — обычно к худшему. Не могут оставить в покое своих ближних. Им необходимо использовать других, коверкать их, непрерывно гнать куда-то, дабы реализовать собственный исковерканный взгляд на мир.
Он прав: ему никогда не стать здесь своим. Ему здесь не место…
Ночь была темна.
Над верхушками деревьев, посвистывая как флейта, пролетели воздушные нарты, откопанные на каком-то довоенном складе. На водительском месте сидел Цыганский Глаз, он закричал, увидев своих соратников под ивами, и остановил летательный аппарат в трех футах над травой, посадив на гравитационную подушку. Затем заблокировал стояночный рычаг и перебрался назад, оставив управление Силачу, а тот запрыгнул в машину и положил руки на рычаги, лаская их, словно это были женщины.
Гил с Тишей залезли на трехместное заднее сиденье и устроились рядом с Цыганским Глазом.
— Каковы шансы? — спросил Силач.
Цыганский Глаз состроил мину, которая согнала все морщинки к носу.
— Они увидят эту группу и пойдут в контратаку через пять минут, если мы останемся здесь. Стопроцентная вероятность.
— Тогда мы уберемся отсюда, — сказал Силач.
— Да.
Силач повернулся к нетопырям:
— Красный, ты помнишь, что делать дальше?
— Прекрасно помню, — ответил Красный Нетопырь несколько пренебрежительно.
— Ну, так и делай! — рявкнул Силач, рванул вверх стояночный рычаг и ударил ногами по педалям акселератора. Воздушные нарты стремительно взвились вверх.
Ветер угрюмо проносился мимо, а поле битвы растянулось под ними панорамой чудес. К этому времени все Башни уже исчезли, за исключением Башни Конгресса, которую окружили популяры, не подпуская к ней спасшихся музыкантов. Из всех звуковых конфигураций, величиной превышавших оружие, осталась только еще одна: Столп Последнего Звука. Башня вокруг него умерла. Большой зал обратился в ничто. От арены остались только дурные воспоминания — но, может быть, даже от них удастся избавиться.
И лишь тяжеловесная черно-коричневая колонна продолжала жить, гудя неузнаваемыми, но странно знакомыми мелодиями, рассыпая вокруг цветные сполохи своего голоса — ее питал собственный генератор.
Десантные команды популяров врывались через сады неоновых камней, размахивая своими арбалетами; то здесь, то там мелькали трофейные звуковые ружья. Музыканты были захвачены врасплох, они метались, глупо махали руками друг на друга, потрясенные, не верящие своим глазам, — а из неверия рождалось упорное нежелание поверить. Когда же они начинали приходить в себя и пытались действовать, популяры косили их, как загнанных животных, либо утыкивая стрелами, либо стирая с лица земли лучами звуковых ружей.
— Шансы!
— Подожди, — отозвался Глаз.
— Нет! Сейчас же!
— Пятьдесят на пятьдесят.
Цыганский Глаз цеплялся за поручень, идущий вокруг нарт, и подпрыгивал на сиденье, когда Силач швырял летательный аппарат то в одну, то в другую сторону, чтобы увидеть каждую подробность великой битвы.
63 
