Особенно,... 
86 
– Не, пломбу не надо, – не стал обращать на его ворчание внимания я, размотал сверток и достал штуцер. – У меня разрешение есть.
– Показывай.
– Блин, я его Максу отдал, – хлопнул я себя по лбу. Они ж вместе с талонами на снабжение были!
– Номер хоть помнишь?
– Не-а.
– Тогда жди, пока спусковые запломбирую. Я из-за тебя лицензию терять не собираюсь. – Вениамин забрал у меня ружье, продел проволоку в скобу, как-то по-хитрому замотал оба курка и всунул второй конец проволоки в пломбу. Я только покачал головой – тормознули бы меня дружинники с двустволкой, замучился бы отмазываться. А теперь полный порядок: с опечатанными курками никто не докопается. Из какого сплава отливались эти самые пломбы, никто, кроме чародеев, не знал. Причем проверить их подлинность мог любой дружинник – настоящие даже на тридцатиградусном морозе оставались едва заметно теплыми. Все пломбы были номерными и учитывались как в Дружине, так и в специальном журнале продавца оружия. Снимать их могли только на пропускных пунктах при выносе оружия из Форта за городскую стену.
– Что, Лед, арсенал обновляешь? – бесшумно ступая в меховых тапочках по полу, подошел Ян Карлович.
– Ага. Решил вот чуток прибарахлиться, – кивнул я, забирая опломбированное ружье у Вениамина и заворачивая его в сверток. – Патроны гони.
– Бери. – Приказчик кинул на прилавок зазвеневший при ударе о доску мешок. – Двадцать, можешь не пересчитывать.
– Верю. – Пришлось разворачивать сверток и класть патроны к ружью.
– Ну-ка повернись, – попросил меня Ян, уже собиравшийся пройти в свой кабинет.
– Что такое? – не понял я, но развернулся к нему лицом.
– «Синий лекарь»? Кто тебя?
– Да наркоманы какие-то. – Про Семёру говорить нельзя – ни к чему это. Сговорились они все сегодня, что ли? Кто да кто? Конь в пальто.
– Тебя наркоманы ограбить хотели? Кому расскажи – не поверят: Скользкий – жертва грабежа! – заржал Вениамин, но под взглядом хозяина моментально заткнулся.
– С чего взял, что наркоманы? – На мой взгляд, Ян слишком серьезно отнесся к этому случаю.
– Да у них глаза полностью синие были, даже зрачков не было видно. – Я закинул сверток на плечо и подошел к двери. – До свидания.
– Заходи еще, – как-то вяло отозвался Вениамин, а Ян так и вообще промолчал. Странные они какие-то сегодня.
Пока шел до дому, правое плечо под тяжестью ружья онемело, но переложить на левое было нельзя – раненую руку начало ощутимо ломить. Ничего, главное, чтобы за ночь все прошло. Когда спустился в подвал морга, специально зашел к Гадесу узнать, сколько времени, а придя к себе, первым делом завел старый помятый будильник на пять утра. Сегодня ни собрать вещи в рейд, ни начинить серебром патроны уже не получится. Еле на ногах держусь, штормит и к земле клонит. Но на одно дело время я потратил – достал свою серебряную фляжку и наполнил ее самогоном из литровой бутыли, уже на три четверти пустой. Традиция. А потом, даже не раздевшись и не расстелив одеяло, завалился спать. Будем надеяться, утром проснусь.
Часть вторая
РЕЙД НА СЕВЕР
Дана отмашка, путь открыт,
И ты, не думая, идешь,
Дорога под ноги бежит,
А ты все ждешь, пока живешь.
Может, когда-нибудь
Найдется лучший путь,
И время – не беда,
Ну а пока ты жив —
Перед тобой лежит
Дорога в никуда.
«Черный обелиск»
ГЛАВА 6
Говорят, жизнь как зебра – полоса черная, полоса бе– —лая. Что-то в последнее время у меня такая же ерунда с пробуждениями. В Нижнем хуторе нормально проснулся – позавчера с похмелья голова раскалывалась, вчера с утра жизнью вполне доволен был – сегодня чуть дуба не дал. Что ж такое творится?
Это утро стало самым жутким, пожалуй, за последние года полтора. Дело не в том, что встать пришлось в пять утра (к ранним подъемам все патрульные привыкают быстро), – просто, когда попытался подняться с матраца, меня так скрутило, что минут десять пришлось расслаблять сведенные мышцы. Все тело болело, поясница не сгибалась, а во рту стоял пронзительно-горький привкус – наглядное подтверждение того, что «Синий доктор» с печенью вчера особо не церемонился. Положительных моментов два: голова была совершенно ясной, а под снятым с плеча бинтом обнаружилось только пятно бледно-розовой кожи – от раны не осталось и следа.
Сейчас я топтался на входе в восточный пропускной пункт и прикидывал, что сделаю с Максом и Ветрицким, когда они наконец появятся. Время было уже без четверти семь. Еще не хватало опоздать на встречу с патрульными из первой роты. Зря их вчера строил, что ли? Настроение, бывшее не самым лучшим с момента пробуждения, неуклонно портилось по мере того, как минутная стрелка на часах в караулке, куда я забегал погреться, приближалась к семи. Нет, сегодня день просто исключительный, все ведет к тому, чтобы устроить этим разгильдяям разнос: встать пришлось ни свет ни заря, патроны серебром начинить не успел, печень давит, а Дед Мороз, устроивший вчера себе выходной, вышел в ночь и начал ударными темпами наверстывать упущенное – ртутный столбик на термометре за окном караулки опустился до минус тридцати. У нас нередко бывает и холоднее, но после вчерашнего потепления ощущения жуткие.
86 
