Особенно,... 
99 
Калли тоже думал о любви. О том, что чувствовал этот мужчина по отношению к своей возлюбленной. Это были совсем другие эмоции, иные мечты. Ведь он, Эк'каллизиэнел, тоже любил… Но так разнились эти два чувства. Разве такое возможно? Ему хотелось отмахнуться, списать все на то, что люди и любят-то по-другому. Но отчего-то не получалось. И в голове все чаще появлялся старательно отгоняемый вопрос. Он страшил его и мучил одновременно. Звучал он так: а действительно ли он, Калли, любил?
А Грым вспоминал лекаря и того парня, что так хотел спасти друга. Странно, но эти двое стали ему такими родными… «Интересно, они выжили в той бойне? Николас… Даже и не знаю, был ли у него шанс? — Тролль потер, казалось, все еще ноющую грудь, ближе к плечу, словно по-прежнему ощущал в ней вражеский клинок. Если бы парня быстро вытащили с поля боя, то у него еще мог появиться шанс. Если бы лекарь попался хороший… или маг. Почти нереально. Грым отлично знал, как редко с такими ранениями выживают без немедленной медицинской помощи. Мысль о врачевании навела его на воспоминания о том безымянном целителе:
«Интересно, а что с ним? Скорее всего, выжил, надо быть совсем уж зверями, чтобы лекарей резать. Но вот остался ли он… с целой душой? — Грым сам не знал, как иначе обозначить то, что он чувствовал, когда его сознание находилось в теле врача, — Ушел ли потом от военных дел? Занялся ли практикой в каком-нибудь городке? Никогда мне так не хотелось молить богов, чтобы они воздали по справедливости. Пусть у него будет… был бы какой-нибудь маленький домик в глуши, небольшая практика, только знакомые пациенты и все чин чинарем. Тихо, медленно и благопристойно. Как же я не хочу, чтобы ему вновь пришлось видеть то, что я видел тогда его глазами. Не хочу…»
Златко же, кажется, думал обо всем сразу. Его мысли метались от до сих пор слышимого смешка Эзгио за спиной: «Да, воображение-то пошаливает, будь оно неладно» — до ощущения близости смерти. Вспоминал он и мальчишку-разносчика, и глаза демона, когда он забирал души Анастасии и Александра. Но более всего он думал о том…
— Так что же теперь делать? — Мысль сама вырвалась на волю. Синекрылый поймал на себе несколько обескураженные взгляды друзей и зачем-то повел плечами. — Надо же что-то делать.
Воцарившееся молчание красноречиво говорило о том, что никаких идей у его соратников нет.
— Да что тут поделаешь? — пожала плечами гаргулья. Она редко сдавалась без боя, но и трезвый подход был ей известен. — Ведь они заключили сделку, и ее условия были выполнены. Правильно я понимаю?
— Правильно, — тихо произнес эльф.
— Я не понимаю… — прошептала Ива. — Неужели только ради одного танца?…
Дэй с некоторой презрительной жалостью посмотрела на подругу.
— Вот за что люблю наша Ивушку, — хохотнул тролль, — так это за ее неисправимую практичность.
Травница почувствовала, что от нее явно что-то ускользнуло, но разобраться сама не могла. Или просто боялась поверить.
— Танец — это была аллегория, Ива, — почти строго произнес Синекрылый. И так же глянул на веселящегося Грыма. Тот, еще пару раз хмыкнув, замолчал.
Девушка уже где-то слышала это мудреное слово. Обычно оно касалось литературы или рассказов Златко. Но здесь…
— Я не понимаю, — пролепетала травница, злясь и чувствуя себя на редкость глупо, — Не понимаю!
Бэррин примиряюще поднял руки:
— Они хотели быть друг с другом вечность. Они ее получили.
— В виде статуэток?! — с ужасом воскликнула знахарка, — Скажи, что это не так!
— Это… не так. Частично. Я точно не знаю, но мне кажется, тот момент для них навсегда остановился. Не спрашивай меня, как это возможно, такое не у меня надо спрашивать.
— Я все равно не понимаю… Неужели возможно вот так… всегда, в таком состоянии?
— Не думаю, что оно их беспокоит. Да и вообще что-то беспокоит. Ведь они уже не живы. Не мертвы полностью, но все, что волнует живых, их уже не касается.
— Кроме любви, — добавил Калли.
Гаргулья совсем не к месту как-то очень нежно и мечтательно улыбнулась.
— И все же?… — Знахарка никак не могла успокоиться.
— Ива, — Златко слегка нахмурился, — ты поймешь. Просто тебе надо это осмыслить.
Девушка уже открыла рот, чтобы что-то еще сказать, но по виду Бэррина поняла — лучше действительно попытаться до всего дойти самой.
Синекрылый перевел взгляд на остальных друзей.
99 
