46 
Чейз поднес ей высокий бокал с тоником и обратил внимание на морщинку, что залегла у нее между бровей.
– У тебя несчастный вид, – отметил он.
Она с трудом улыбнулась.
– Нет, ничего, просто шумно. Все будет в порядке. Я не могу не думать о Ники.
– Волнуешься, цел ли он и не разнесли ли детки на куски дом Стефани? – В комнате было полно народу, и он придвинул стул так близко к Аманде, что его бедро касалось ее.
– Понимаешь, Зак вовсе не испорченный ребенок, просто любопытный до крайности. Его любознательность граничит с научной.
– Вот это мысль. В награду за прическу Ники я подарю Заку набор химикатов.
Аманда содрогнулась.
– Огромное спасибо, он и с тем, что находит в кладовке, достаточно бед может натворить. И, учитывая, как легко Ники впитывает все новое…
– Так ты поэтому за него волнуешься? Боишься, что он неизвестно чего наберется от Зака?
Джессамин Арден продефилировала в их сторону, выделяясь даже в тесноте толпы своими неправдоподобно высокими каблуками и низким вырезом вечернего платья. Через несколько секунд она склонилась над Чейзом. Мужчина за столиком напротив судорожно сглотнул и поспешно отвел глаза от открывшейся в вырезе ее туалета панорамы.
– Чейз, дорогой, какая жалость, – прошелестела она. – Посреди такого чудесного вечера ты беседуешь с няней о Ники. – Она одарила их сладкой улыбкой. – Ужасно, что у вас нет никаких других общих тем. – С этими словами Джессамин удалилась, соблазнительно покачивая бедрами.
Зак Кендалл определенно занимал все мысли Чейза.
– Я как-то не подумал о влиянии Зака на моего сына. Быстренько допивай тоник – и поедем отсюда.
– А разве ты не обязан оставаться до конца? – спросила Аманда. – Я хочу сказать… ты же все-таки звезда.
– Ну и что? Это не мой прием.
Им потребовалось еще полчаса, чтобы пробраться сквозь толпу, обмениваясь любезностями с теми, кто был рядом, и махая тем, кто стоял слишком далеко, чтобы их уход не показался кому-нибудь бегством. Но, даже шагая по улице, к тому месту, где Чейз припарковал свою машину, Аманда не могла выбросить из головы замечание Джессамин. В каком-то смысле это правда – прежде всего их объединял Ники. Для Джессамин вполне естественно считать, что больше их ничего и не связывает. Смешно только, что этот факт до такой степени выводил актрису из себя.
– Теперь я понимаю, зачем ты привозишь с собой на съемки Ники, – сказала она скорее себе самой.
– Чтобы он служил мне защитой против кошек типа Джессамин?
Его небрежный тон поразил Аманду.
– Я вовсе не так выразилась. Кроме того, уверена, это не единственная причина.
– Ну конечно, не единственная. Благодаря Ники я всегда могу извиниться – и отделаться от скучной вечеринки. – Чейз взял ее за руку. – Куда ты хочешь поехать, когда мы заберем малыша? Или лучше вот что – давай-ка оставим его там ненадолго, а сами прогуляемся.
– Мне казалось, ты за него беспокоишься.
– Вовсе нет. Да и ему самому не понравится, если его лишат обещанных Стефани игр и угощений. Ну что, хочешь пройтись?
– Конечно. – Она чуть не добавила, что, в отличие от Джессамин, носит туфли на вполне умеренных каблуках.
Загородный клуб граничил с парком; под кронами древних деревьев воздух был свеж и влажен. Силы легкого бриза хватало лишь на то, чтобы мелодично шелестеть листьями, а для комаров было слишком прохладно, и они не вылетели на охоту. Полная луна заливала парк серебристым светом – или мягкое сияние только грезилось Аманде, чье сердце изнемогало от полноты ощущений.
Я никогда не была так счастлива, думала она. И пусть моему счастью суждено продлиться недолго – разве нельзя насладиться им хотя бы в этот миг?
Ее ладонь уютно устроилась в его руке, словно это место предназначалось именно для нее. А когда они дошли до самого отдаленного, самого укромного уголка парка и Чейз, повернувшись к ней, обнял и притянул ее к себе, тела их прильнули друг к другу так плотно, что казались единым целым.
Он не стал повторять свою просьбу довериться ему до конца. Ему не нужно было облачать эту мысль в слова; в его поцелуе звучало одновременно и желание, и обещание наслаждения – такого сладкого, какое только она могла себе представить.
И тот страх, что удерживал ее от нужного ему ответа – страх отдаться ему полностью, – уступил место новому, совершенно определенному ощущению: она не может отказать ему сегодня, потому что иначе ей придется сожалеть об этом всю жизнь. Обещанное им наслаждение будет мимолетным, всего лишь парой коротких дней, украденных у жизни… всего лишь капелькой лета. Вот и все, что она сможет получить. И все же это лучше, чем ничего.
46 
