122 
– Это еще что такое?!
– Где?! – встрепенулась я.
Выглянула из-за плеча девушки-рыцаря и увидела хорошо знакомую по фантастическим фильмам картину: астронавт, погруженный в анабиотический сон. Чтобы не состариться и ничего не забыть по дороге, лежит в амортизационной камере… Или, скорее, коконе. Вот только вокруг катастрофически не наблюдается космического корабля, да и лицо у лежащего подозрительно знакомое…
– Да это же Иан! – первой сообразила Орлетта.
Позабыв про острые сучки и колючки, я соскочила на землю и со всех ног бросилась к маленькому эльфу. Проклятая тварь, по-видимому, успела его отрыгнуть, и бедолага отлетел в кусты, где и лежал теперь – бледный, неподвижный, обернутый блестящей пленкой стремительно тающей демонической слюны. Наверное, от долгого пребывания в щелочной среде жизнерадостно-зеленый костюмчик превратился в молочно-белый, а рыжие волосы, напротив, приобрели изумрудный оттенок – узнать в лежащем старину Иана было сложно.
– Он?.. – многозначительно всхлипнула Орлетта. Но подойти не решилась, робко стоя в сторонке.
– Жив, жив! – Признаться, сперва я не поверила собственным глазам, увидев, как грудная клетка мальчишки слегка вздымается и тут же опадает.
Девушка размашисто перекрестилась, а я, наклонившись, попыталась отыскать у «потерпевшего» пульс, как учили на медицине. Сердце билось! Только… Все медленнее, будто вместе с испаряющейся слизью из тела вытекала сама жизнь. Ну конечно – ведь заветное желание нашего малыша наконец-то сбылось, и наступил час расплаты…
Иан сделал последний вдох – а я никак не могла поверить в то, что тонкая ниточка пульса, «тикавшая» под ладонью, оборвалась навсегда, и продолжала пытливо вглядываться в безмятежно-спокойное лицо. Неужели он всегда был таким бледным? Как мало внимания мы обращаем на тех, кто постоянно рядом!
И он останется с нами, даже если для этого мне придется самой отправиться в Ад и голыми руками передушить там всех чертей! Но для начала попробуем традиционные методы.
– Иди-ка сюда!
Я позвала Орлетту, а сама стащила с плеча эльфа его верную сумку, вытряхнула содержимое – уже знакомую книжку в кожаной обложке и, увы, безнадежно сломанный музыкальный инструмент, – а саму торбу из плотной материи свернула и подсунула под шею безжизненно лежащего Иана, чтобы вдуваемый в рот воздух проходил в легкие, а не в желудок. Все, как учили на медицине!
– Зажми ему нос, открой рот, и когда я скажу «Давай!» – надувай его!
– Как?.. – растерялась рыцарша.
– Ртом! – Сцепив руки в замок, я принялась ритмичными, худо-бедно (хоть и не до полного автоматизма) отработанными движениями нажимать на грудную клетку. Орлетте можно было поручить массаж сердца, но я опасалась, что в безмерном рвении она переломает мальчику ребра. – Раз, два, три – давай!
– Господи, помоги! – выдохнула девушка, склоняясь над пациентом.
Для первого раза, без теоретической базы и тренировок на манекене, у нее получалось даже очень хорошо.
– Дыши, дыши, мерзавец! – приговаривала я, нажимая на грудину. – Не смей умирать, пока я тебя не отругала! Этот номер у тебя не пройдет!
Так прошло несколько томительных минут – а в кино они обычно оживают уже после двух-трех выдохов! – но я не прекращала попыток, пока не почувствовала, что от напряжения руки буквально закаменели и пальцы сводит судорогой. Пришлось поменяться местами с Орлеттой, и теперь она нажимала, стараясь завести заглохший мотор, а я, собрав в памяти всю красоту окружающего мира, всю радость жизни, попыталась вдохнуть в Иана вместе с терпким лесным воздухом. И наконец – вот чудо! – всхлипнув, он задышал самостоятельно. Слабо, почти незаметно, но для меня это стало настоящей победой над смертью.
Впрочем, номинально вернувшись к жизни, окончательно приходить в себя Иан не торопился. Сидеть рядом и ждать, пока он очнется, можно очень долго: а у нас нет с собой никакой еды, ни оружия, чтобы ее добыть, ни котелка, чтобы сварить хотя бы грибы – да без соли их все равно в рот не возьмешь. Отправиться же в одиночку за помощью никто из нас не решался: я так плохо ориентировалась в лесу, что даже добравшись чудом до какой-нибудь деревеньки, вряд ли отыщу обратную дорогу, чтобы привести спасательный отряд. Орлетта же справедливо опасалась, что, вернувшись, застанет на полянке только отряд пирующих волков.
Посовещавшись, ночь мы решили провести на этом месте, а поутру соорудить простенькие носилки и пешком двинуться к цивилизации. Правда, нерешенным оставался вопрос с босыми ногами: девушка-рыцарь ловко достала воткнувшийся в мою беззащитную пятку длинный шип какого-то лесного растения и обмыла ранку холодной родниковой водой, но все равно, стоило сделать несколько шагов – и я начинала оставлять за собой кровавый след. Орлетта даже предложила поделиться сапогами – мол, она-то привыкла без обуви ходить, – но у будущего цвета местного рыцарства, при ее поистине гренадерском по местным меркам росте, размер ножки оказался просто кукольным – 35, не больше. Натянуть сапожки я могла разве только мысленно.
122 
