50 
— Что ты делаешь? — спросил Джей.
— Чтоб я пропал! — пробормотал тот.
— Что случилось? — нахмурилась Пенни.
— Сейчас узнаете. Ступайте в дом, я через минуту вернусь. — С этими словами Чарли направился через кусты на свою территорию, а Пенни и Джей, позвав с собой Шалмиру, на которой восседала Сэнди, двинулись к крыльцу.
Вскоре Чарли присоединился к ним за столом. С собой он принес большой альбом с репродукциями картин художников, в разное время проживавших в Сент-Дэвиде. Проигнорировав шутку Джея относительно того, что если будет приставать с живописью, то торта не получит, Чарли открыл альбом на какой-то странице. Затем показал снимок Джею.
На картине было изображено утро на морском берегу с встающим над горизонтом солнцем. Весь передний план занимала полулежащая на влажном песке обнаженная девушка, чьи бедра, по воле художника, были задрапированы рыбацкой сетью. На коже и в темных кудрях красавицы бриллиантами сверкали капельки морской воды.
— Ну вижу, — сказал Джей. — «Рыбачка», принесла моему отцу успех и известность. Позже он написал цикл картин схожей тематики, заработал немало денег. Авторская копия этой картины сейчас хранится в квартире Роны, в чулане, если не ошибаюсь, и…
— Внимательно посмотри на девушку, — перебил его Чарли.
— Ну девушка… Красивая. И что?
— Можно и я наконец взгляну на эту знаменитую «Рыбачку», — попросила Пенни.
Она уже успела успокоиться, так как Сэнди благополучно слезла с Шалмиры и сейчас за обе щеки уплетала торт. Шалмира же растянулась на прохладном полу возле стены, на которой висели картины.
Чарли передал альбом Пенни, и она обежала взглядом репродукцию. Затем, уже не спеша, принялась рассматривать центральную часть и вдруг нахмурилась.
— Что скажешь? — произнес внимательно наблюдавший за ней Чарли.
— Но это же… — начала Пенни и умолкла. — Да?
— Кейтлин! — воскликнула Пенни.
— Что за чушь? При чем здесь Кейтлин? — Джей потянулся за альбомом. — Где ты увидела здесь свою мать?
— Она перед тобой, приятель, — сказал Чарли. — Просто ты привык к другой Кейтлин — располневшей, расплывшейся, с короткой стрижкой, в очках…
— А я помню ее такой, — улыбнулась Пенни. — Между прочим, в детстве я твердила, что моя мама самая красивая на всем побережье.
— Вы это серьезно? — Джей переводил изумленный взгляд с Чарли на Пенни и обратно. — Кейтлин позировала моему отцу, когда он писал «Рыбачку»?
— А что тебя смущает? — пожал плечами Чарли. — Не нужно быть царицей Савской, чтобы позировать для ее портрета.
Джей обескураженно потер лоб.
— Но как ты догадался?
— Художник я, черт побери, или нет?! — с пафосом произнес Чарли.
— По глазам он догадался, — вновь улыбнулась Пенни.
Чарли вздохнул.
— Верно. Стоило мне взглянуть вот на эту юную красавицу, — кивнула он Сэнди, — как я тут же подумал, что уже видел эти изумительные синие глаза. И не где-нибудь, а на картине. Чуть позже вспомнил на какой. И тут у меня в голове выстроилась логическая цепочка. Строго говоря, ничего сложного. Все лежало на поверхности.
— А можно я дам кусочек торта Мурфеусу? — подала голос «юная красавица».
— Как ты сказала? — хохотнул Чарли. — Мурфеус?
— А кто же он еще? — удивилась Сэнди.
— Гм, и то верно. Ну дай, хотя он не очень любит сладкое…
Джей все с изумлением вглядывался в изображение рыбачки. Спустя некоторое время посмотрел на Пенни.
— Надо же, твоя мать позировала моему отцу! Угадывается любовный треугольник… Не потому ли моя мать недолюбливает тебя?
— Ненавидит, ты хотел сказать? — усмехнулась Пенни. — А моя примерно такие же чувства испытывает к тебе. Но даже если у наших родителей есть какая-то тайна, при чем здесь мы?
— Я намерен это выяснить! — решительно произнес Джей. — Сегодня же вечером позвоню Роне.
Однако прояснить ситуацию вечером не получилось. Словно что-то почувствовав, после нескольких малозначительных фраз Рона сослалась на высокое давление и сказала, что на днях позвонит сама.
Пенни повезло больше. После ужина, уложив Сэнди спать, она направилась на кухню с намерением вызвать Кейтлин на откровенность. Неожиданно ей это удалось.
— Ну да, — сказала та, вытирая полотенцем вымытые тарелки, — я была знакома с Саймоном Элиотом. И действительно позировала ему для той злосчастной картины. Впрочем, и для других работ тоже. Почему злосчастной? Потому что с нее началось мое грехопадение. Если бы я отказала Саймону, когда он предложил мне стать натурщицей для него, моя жизнь, наверное, сложилась бы иначе. В то время я уже была замужем за твоим отцом, Джоном Баделтом. Вышла за него не по любви, а по совету тетки, которая меня воспитала. Иди за Джона, сказала мне тетя Милли, он работящий, рыбацкую артель возглавляет, крепко стоит на ногах, будешь за ним как за каменной стеной. Я и пошла, тем более что Джон не возражал против моей работы в клубах. Через год у меня родилась ты, а еще через два года я познакомилась с Саймоном Элиотом. Он подошел ко мне в кафе, после работы, и предложил позировать. Сама не знаю, почему я согласилась. Из-за него, наверное. Он был такой… — Кейтлин на миг застыла с тарелкой и полотенцем в руках и мечтательно улыбнулась. — Одним словом сказать — не рыбак. Из другого мира. Вскружил он мне голову, да и сам мною увлекся. Вспыхнула между нами страсть. Я ведь поначалу и не знала, что Саймон женат. Это он потом семью из Лондона сюда перевез, когда виллу достроил, а поначалу студия у него здесь была. Конечно, не обрадовалась я, узнав, что у Саймона есть жена и сын. У меня-то были надежды, что он на мне женится. С мужем у меня не клеилось, между нами мало было общего, разные интересы и вообще… А когда приключился роман с Саймоном, и вовсе все пошло вкривь и вкось. Ну, Саймон мне тешиться иллюзиями не позволил, сказал, что семью ради меня не бросит, но в случае чего, если я попаду в трудное положение, всячески поддержит. — С губ Кейтлин слетел грустный вздох. — Только, как часто бывает, слова у мужчин расходятся с делом. Когда Джон узнал, что я встречаюсь с художником — путаюсь, как он это назвал, — и развелся со мной, не увидела я от Саймона ни помощи, ни участия. Да и его самого тоже, можно сказать, не увидела. Жена, Рона, сообразила, что я для Саймона не только натурщица, но и любовница, и поспешила увезти своего благоверного в Лондон, благо там открывалась выставка его работ. Почти для каждой картины позировала я. Кейтлин поставила в специальный держатель последнюю протертую тарелку и принялась механически складывать полотенце сначала вдвое, потом втрое, вчетверо, пока оно не превратилось в подобие подушечки. Мысли ее витали где-то далеко.
50 
