ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  15  

На вопрос Несвидова о станке Саша с такой же непринужденностью ответил:

— В крайнем случае, если ничего не придумаем, просто к дереву примотаем и будем одиночными стрелять, все равно лента у нас одна.

* * *

Оружие спрятали в лесу, разделив на несколько отдельных нычек, нам оно, конечно, без надобности, но командир порекомендовал военюристу не жадничать и делиться информацией о закладках со встреченными по дороге окруженцами:

— Вы к фронту прорываетесь, а кто-то, может, решит партизанские действия, как капитан Никифоров, — он кивнул в сторону теперь уже бывшего помощника Чернявского, который с десятком «своих» людей копался в куче снаряжения, — продолжить.

— Сейчас шестьдесят человек остается, завтра — тридцать, так до фронта никто и не дойдет! — недовольно буркнул военюрист.

— Андрей Николаевич, они не к бабке на печку забились, — возразил ему Фермер. — Сражаться будут не хуже прочих. Было бы желание, а как — мы научим. И Зайцев согласен с вашими союзничать, так что не переживайте. — И добавил: — Вы от нас, они — от вас. К тому же в отличие от людей из вашего отряда у них с документами не очень.

Чернявский поморщился — с документами у него самого было, что и говорить, не очень… В «конторе» лагеря, несмотря на его временность, обнаружились аккуратные папки с личными делами на всех заключенных, имевших на момент пленения документы. В папках было все: красноармейские и командирские книжки (у кого они были), партийные и комсомольские билеты и даже награды! Но военюрист, как и еще некоторые командиры и политработники, свои документы «потерял». Вот и пришлось Бродяге на пару с Зельцем быстренько этих «бездомных, беспаспортных, безработных» прокачать на «косвенных».

— Товарищ майор госбезопасности, сколько нам немцев на себя отвлекать? — уходя от неприятной темы, спросил прокурор.

И Саша, отбросив жеманство и неуместную скромность, ответил:

— Чем больше — тем лучше. Но максимум того, о чем я могу попросить, — два дня.

— Мы постараемся… Все лучше в бою погибнуть, а не за колючкой тихо в грязи умирать. — И, поправив трофейную кобуру с «вальтером», пошел к своим бойцам.

Подхватив из коляски мотоцикла немецкий ранец, я в два шага догнал Чернявского:

— Товарищ военюрист, Андрей Николаевич, подождите секундочку!

— Да, товарищ старший лейтенант? — он повернулся ко мне.

— Вот, вам. От меня лично, — я протянул ему ранец. — Там всякие командирские мелочи: карандаши, два компаса, нож хороший… В общем, сами разберетесь! И удачи вам! — И, козырнув, я быстро пошел прочь.

* * *

Во время всей этой кровавой вакханалии я обратил внимание, насколько у меня изменились после пребывания в плену психологические реакции на некоторые вещи. Немцев я убивал с какой-то холодной отстраненностью, совершенно не воспринимая их как людей. В первый раз я заметил это, когда, подойдя на улице одной из деревень к немецкому ефрейтору — командиру патруля, спокойно попросил у него спички, а потом вогнал нож ему в сердце. Вытирая клинок о траву, я понял, что мне все равно, есть ли у него семья, как его зовут и о чем он думал. А после захвата склада проблема встала передо мной уже со всей ясностью. Слегка испугавшись самого себя, вечером того же дня я подсел к командиру.

— Саш, мне страшно.

— Что такое?

— Я убил (раньше мы все старались избегать этого слова, заменяя его разнообразными эвфемизмами, а теперь оно вылетело само собой) семерых, а мне все равно. Ножом и голыми руками, а ни кошмары не снятся, ни блевать не тянет…

— А чего хочется?

— Чтобы все это поскорее кончилось!

— Что все? — уточнил он.

— Да все! Немцы, наши, война! Мы же врем постоянно. Изображаем из себя героев, трепыхаемся… А кому это нужно? Мы их тут бьем-бьем, а там, — я махнул рукой куда-то на восток, — какой-нибудь мудак с ромбами сейчас два корпуса в окружении бросил!

— Тс-сс, не кричи так, — спокойно ответил Александр. — Вот ромбы получишь — будешь о корпусах думать. А пока — наше дело солдатское. Немцев резать и живыми при этом оставаться. Понял?! — И он внезапно сильно стиснул мое плечо. — А что не чувствуешь ничего по отношению к немцам — это даже хорошо. Это ты так от кровищи защищаешься. Уважаю!

* * *

— Я понимаю, вы, ребята, устали и вымотались, но надо еще немного напрячься! — голос Саши пробился сквозь пелену сна. — Завтра доделаем дорогу и вперед, в леса!

  15