Последние отзывы

  117  

Он смутился:

— Извини.

— Тебя можно оставить одного, пока я вожу Людвига?

— Да. Я буду кроток, как ягненок.

Она лишь покачала головой и поманила меня за собой. Священник из инквизиции, которому вменялось приглядывать за магистром, шел позади нас, шагах в двадцати, и нагнал лишь возле ворот внутренней стены.

— Они со мной, — сказал он стражникам.

Апостольский дворец встретил нас тепло-коричневыми стенами с балконами на верхних этажах и огромными окнами. На входе также была охрана, но нас пропустили без вопросов. Внизу оказалась крытая галерея со стеклянной крышей. Она купалась в солнечных лучах, утопала в них, и мраморные статуи ангелов, стоящие вдоль стен, казалось, сияли внутренним светом. Пугало, увязавшееся за нами, остановилось как вкопанное и набычилось — здесь оно пройти никак не могло. Каждый ангел был светлым одушевленным, сейчас спящим, но, думаю, если бы страшило попыталось проскользнуть мимо, начался бы такой кавардак, что на грохот сбежались бы со всего города.

Пугало, впрочем, не собиралось сражаться с целой дюжиной сущностей, каждая из которых была не слабее его, и, махнув нам на прощание ручкой, отправилось куда-то к посольским покоям, поглядывая по сторонам, на тот случай если поблизости есть еще какие-нибудь сюрпризы.

— А оно осторожно, — оценила Гера.

Залы, через которые мы шли, сверкали, искрились, блестели и светились отражениями. От богатства и великолепия прекраснейших фресок, ярких картин в тяжелых золотых рамах, от хрустальных люстр, мраморных статуй, колонн, портиков, журчащих фонтанов и дорогих хагжитских ковров захватывало дух.

Боюсь, тут дело было не в великолепии, а в целом озере светлой магии, что расплескалось вокруг. Эта магия заставляла трепетать и захлебываться от восторга.

Судя по лицу Геры, так оно и было. Оставалось лишь гадать, как выглядит сейчас моя рожа. Сопровождающий колдуньи — клирик в блеклой одежде — двигался за нами неслышной тенью, невозмутимый и равнодушный ко всему великолепию.

— Куда мы идем? — спросил я Гертруду.

— К жилым станцам.

— И кто будет с нами говорить? Ты узнала?

— Его высокопреосвященство кардинал Дженнаро ди Травинно. Он глава церковных архивов и тот, кто оказывает любезность Братству, доставляя кинжалы.

— Я знаю, кто он.

Высокие двери из орешника никто не охранял, но, как только мы подошли к ним, одна распахнулась и появился священник с папками под мышкой.

— Да хранит вас Бог. Я Ироним, секретарь и поверенный его высокопреосвященства. Он ждет вас.

На несколько мгновений мы замешкались, так как в зале царил густой полумрак — плотные, не пропускающие свет шторы закрывали окна.

— Проходите, дети мои, — раздался сочный баритон.

Секретарь провел нас мимо рядов книжных шкафов к диванам.

Глаза быстро привыкали к полумраку, так что, когда нам предложили сесть, я уже мог рассмотреть присутствующих. За трехногим столиком рассеянно помешивал ложечкой терпкий восточный напиток уже знакомый мне капеллан Папы.

Дородный мужчина, расположившийся на диване напротив меня, носил алый муаровый пояс и, судя по всему, был кардиналом ди Травинно. Одутловатое лицо, два подбородка и пухлые руки делали его старше своих лет.

Третий из присутствующих клириком не являлся. Во всяком случае, если судить по одежде. Легкая летняя куртка, серая рубашка, черные штаны, ботфорты. Суровое лицо без особых ярких примет. Несмотря на простую одежду и вид, больше подходящий наемнику, он был здесь вместе с не самыми последними людьми Риапано.

— Садитесь, — густым баритоном сказал кардинал. — Госпожа фон Рюдигер, это личная беседа с господином ван Нормайенном. Но я не против вашего присутствия, потому что у церкви нет тайн от Братства.

— Мне приятно это слышать, ваше высокопреосвященство.

— Это отец Лючио, капеллан Его Святейшества, и присутствует здесь вместо него. Господин ван Нормайенн с ним уже знаком. А этот господин… — Рукой, в которой были ониксовые четки, он небрежно указал на человека в мирской одежде. — Пусть он останется безымянным, так как здесь его нет и никогда не было.

Кардинал посмотрел на Лючио, и тот проронил:

— Его высокопреосвященство хотел лично принести вам свои извинения за то недоразумение, что случилось нынешней весной, в результате которого Братству не разрешили официально заниматься спасением стража от… навязчивого гостеприимства маркграфа Валентина.

  117