При желании такое чудовище могло бы оторвать мою руку одним рывком. Да что там говорить, оно без труда раздробило бы кости даже быку, не говоря уже о человеке, но в данном случае я не был для нее добычей.
Яд, более похожий на расплавленный металл, проник в мою и без того зараженную кровь, заставляя ее вспыхнуть пуще прежнего, а смерч, живущий у меня в груди, получив свободу, ринулся метаться из стороны в сторону, с каждым мгновением вырастая и рискуя сжечь меня живьем.
Я застонал от боли, пошатнулся и ушел бы на дно, если бы мощное, мускулистое тело не оказалось под руками. Я ухватился за змею, повис над ней, хватая ртом воздух, и она обвилась вокруг меня кольцами, нежно и осторожно поддерживая.
Когда приступ закончился, я сказал:
— Все в порядке.
София убрала руки, перестав прижиматься ко мне, испытующе заглянула в глаза:
— Точно?
— Точно. — Мне пришлось постараться, чтобы голос звучал уверенно. — Я в норме. Спасибо.
Женщина отступила на шаг, готовая подхватить меня в любое мгновение, а я оперся на бортик, ожидая, когда яд рассосется в мышцах.
— Все не так хорошо, как я думала, — вздохнула она. — В следующий раз постараюсь быть с тобой осторожнее. Надо снизить порции… лекарства.
Я хмыкнул, покачал головой:
— Не стоит, иначе я засижусь в гостях до второго пришествия. У меня слишком много обязанностей на Большой земле.
Это прозвучало гораздо грубее, чем я рассчитывал.
— Извини, Софи. Твои зубы… они, конечно, помогают, но вряд ли кому-нибудь нравится, когда его кусают.
Она мелодично рассмеялась, и лесные огни подлетели, засияли, закружились над нашими головами.
— Никто не любит лечиться, Людвиг.
По ее обнаженной коже стекали капельки воды, и я старался смотреть только на лицо пророчицы. Она улыбнулась, читая мои мысли, отжала мокрые, лучистые волосы.
— Сколько еще это продлится? — негромко спросил я у нее.
— Знаю, что это неприятно и больно, но, как я уже сказала, все гораздо хуже, чем я считала. Еще недели две… Я так думаю.
Я чертыхнулся про себя. Приехали. Значит, вырваться отсюда я смогу лишь в середине мая.
— Не скажу, что я страдаю от твоего общества, особенно когда ты не лечишь меня, — осторожно ответил я ей и поймал легкую улыбку. — Но так долго сидеть на одном месте… Я страж, и меня ждет работа.
— Работа подождет, Людвиг…
— Но, Софи…
— Слушай меня! — Она впервые на моей памяти повысила голос. — Братство как-нибудь справится без тебя. Справлялось же оно целую тысячу лет и теперь обойдется. Тебе придется задержаться у меня в гостях, пока я, и только я не решу, что ты можешь уйти. В противном случае ты пропрыгаешь месяц, если повезет — два, а затем сдохнешь где-нибудь в дороге. И уж тогда точно можешь забыть и о работе, и о Братстве. Ты понимаешь меня, Синеглазый?
Я вздохнул и покладисто кивнул:
— Да, Софи. Я понимаю.
— Хорошо, — тут же смягчилась она. — Мы должны вычистить твою кровь. Мой яд рано или поздно уничтожит яд окулла, ту тень, что въелась в твою душу, когда тебя ранили. Как только ты будешь готов, клянусь, ты сразу же об этом узнаешь.
— Договорились. Я постоянно забываю, что рана серьезная. Не привык болеть.
— Я помню, что стражи не болеют, но тебя зацепил окулл. Обычные повреждения лесная вода затягивает за несколько часов. Это же до сих пор выглядит так, словно шрамы вот-вот лопнут, и ты истечешь кровью.
В лесу громко и тревожно заухал филин.
— Мне пора, — тут же сказала София, услышав зов. — Увидимся завтра, Людвиг.
— Счастливо.
— Я слышала, что Зивий с тобой наглеет. Если тебе надоест, можешь дать ему подзатыльник, я возражать не буду.
Зивий вчера подлил мне в напиток какой-то дряни, так что я плевался целый час, а эта сволочь хохотала и показывала на меня пальцем с безопасного расстояния.
— Так и поступлю, спасибо.
Она развернулась, проплыла вдоль бассейна, оперлась руками на бортик, подтянулась, легко выбравшись на прохладный лесной воздух, нисколько не стесняясь того, что обнажена, подняла лежащую в траве тунику.
— Подойди, пожалуйста, к Гуэрво, он искал тебя.
— Конечно.
Софи дружелюбно улыбнулась мне на прощание и мягкой поступью удалилась во мрак ночного леса.
Минуту я смотрел ей вслед, а затем произнес в пространство:
— Думаешь, она не знает, что ты за ней подглядываешь, старый извращенец?