Последние отзывы

  38  

Ей хотелось, чтобы он признал это.

Может быть, семья Тивертонов и не пользовалась такой известностью и влиянием, как герцог Илкстон, но это была старинная и уважаемая семья.

Тивертоны обладали дворянским титулом в течение многих веков, и отец Иоланды не склонял голову ни перед кем, разве только что перед королем Англии. И хотя многие благородные аристократы Франции были гильотинированы или превращены в нищих из-за революции, но мать Иоланды гордилась своими предками.

Еще маленькой девочкой Иоланда усвоила, что должна идти по жизненному пути с высоко поднятой головой, что достоинство человека зависит не от богатства или положения в обществе, а от благородной крови, текущей в его жилах.

— Предполагаю, что вы сами осознаете, как красивы, — совершенно неожиданно заявил герцог.

Иоланда подняла на него взгляд, в котором читалось неподдельное изумление. В первый момент девушке показалось, что он шутит или, что еще хуже, издевается над ней.

Даже отправившись на столь волнующую прогулку наедине с герцогом, она все равно не могла и подумать о том, что он сможет взглянуть на нее как на привлекательную женщину, когда рядом с ним постоянно находится такая особа, как Габриэль Дюпре.

Ведь в ослепительном сиянии этой актрисы все остальные женщины должны просто блекнуть. Иоланда считала, что ее лицо напоминает карандашный набросок, когда внешность мадемуазель Дюпре достойна масляной краски и могучей кисти великого художника.

Словно прочитав ее мысли, герцог сказал:

— Конечно, ваша красота очень своеобразна и необычна. Не могу припомнить, чтобы мне доводилось видеть когда-либо такие удивительные волосы, в которых, кажется, время от времени вспыхивают голубые искры, или глаза цвета вечернего неба перед появлением первой звезды.

Иоланда чуть не задохнулась.

— Конечно, все это очень лестно, монсеньор, но вы сильно смущаете меня. Мне никто не говорил раньше подобные вещи.

— Никто? — с недоверием спросил герцог.

— Конечно, никто. Англичане не восхищаются так открыто женщинами, они приберегают комплименты для своих лошадей.

Она высказала это замечание несколько небрежным тоном, чтобы скрыть странное ощущение, которое пробудил в ней искренний и очень лестный комплимент герцога.

Он рассмеялся ее словам и произнес:

— Мне кажется, Иоланда, что ваше посещение Парижа будет удачным для вас. Уверяю, что французы не только восторгаются на словах женской красотой, но и умеют по-настоящему ценить ее.

— Но ведь вы не француз, монсеньор, — возразила Иоланда.

— Но я и не совсем типичный англичанин.

— Если это правда, я решусь спросить — все же почему у вас такой мрачный, иронический вид, как будто все вокруг докучает вам и вы испытываете скуку.

— Потому что, как вы абсолютно правильно заметили, образ жизни, который я веду, мне докучает. Я испытал слишком много разочарований, чтобы питать какие-то иллюзии и верить в чудо.

— Это происходит потому, что вы очень богаты, и все, что вы хотите, вам достается слишком легко, — решительно заявила Иоланда. — Когда человек попадает в беду, все вокруг него рушится, у него нет денег и ему грозит опасность, это, конечно, очень плохо. Но в то же время он тогда начинает ценить самые простые радости в жизни и обретает мужество сражаться за то, что он желает.

Она произнесла эти слова от всей души, не заботясь о том, как воспримет эти поучения герцог.

Он же подхватил ее последние слова:

— А что желаете получить от жизни вы?

Иоланда испугалась, что он ждет от нее признания о самых примитивных желаниях, например, о том, чтобы иметь такие же драгоценности, какие он дарит Габриэль Дюпре. Внезапно она осознала, что он подсмеивается над ней, и решила ничего не отвечать.

— Я жду ответа на свой вопрос.

— Я думаю, что этот предмет чересчур серьезен, — запинаясь, произнесла Иоланда. — А мы договорились не портить сегодняшний вечер…

— Я уже говорил вам о том, что все предметы, о которых мы говорим, мне весьма интересны, и я, как ни странно, почерпнул многое из нашей короткой и сбивчивой беседы. Но раз уж коснулись этого предмета, скажите мне о ваших сокровенных желаниях.

— В данный момент мое главное и единственное, пожалуй, желание — обрести какую-то устойчивость в жизни и быть в безопасности.

— Что вы подразумеваете под этим? — удивленно взглянул на нее герцог. — Я не совсем вас понимаю…

  38