Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
5 
Одна древняя притча рассказывает о тиране, который приказал повысить налоги. А затем выяснить, как реагирует народ. Народ роптал. Он повысил налоги снова, народ роптал. Повысил в третий раз – и опять послал проверить, как там настроения в народных массах. Вестники принесли тревожную новость: народ больше не ропщет, народ смеется. И тиран понял, что пора остановиться.
Смех – последний рубеж обороны, последняя защита от наступления абсурда. Когда в российской армии служили 25 лет, в ней тоже не обходилось без фольклора: сочинялись солдатские песни, рассказывались солдатские сказки, но солдат в этих песнях был бесстрашным и сильным, а в сказках самым находчивым и умным, даже черта затыкал за пояс. Феномен армейского юмора, линчующего всех служилых без разбора, сформировался уже в советской армии. Хотя не в ней единственной, конечно, – бравый солдат Швейк недаром стал нам как родной.
23 февраля страна отмечает государственный праздник – День защитника отечества. Несколько лет назад его даже сделали выходным. Обозначив: отныне это не просто профессиональный день военных, отныне этот день к каждому в нашем государстве имеет отношение. Понять, почему всенародным праздником становится Международный женский день, все-таки можно: нет такого человека на земле, который не был бы связан с женщиной кровными узами. Но вот День защитника отечества… При чем тут я, при чем все, кто никогда никакого отношения к армии не имел?
Снова абсурд, больше всего напоминающий насильственную милитаризацию школы. Спасибо, конечно, что День защитника отечества, а не День чекиста стал государственным праздником. С другой стороны, почему не День пивовара, медика, а еще лучше – День работника пищевой промышленности или рыбака? Кто ж не любит вкусно поесть, поднимите руки!
Три аршина земли
О страхах
Новости о пензенских затворниках, ожидающих конца света, сочились словно талая вода, которая самих отшельников чуть не затопила. Все новости тоже мутные. Вроде бы пар, идущий из вентиляционных труб над пещерой, исчез – почему, неясно. Как будто по охраннику, пытавшемуся залезть в землянку, пальнули из дробовика. Якобы у пещеры обнаружили свежий раскоп и следы машин. Но означает ли это, что кто-то покинул затвор, – непонятно. В этой истории вообще много загадочного. Точно известно лишь, что около 30 человек, включая четырех детей, в ноябре прошлого года затворились в выкопанную собственными руками подземную пещеру и объявили, что выйдут лишь в мае, когда и наступит конец света. Почему возвращаться в свет надо именно тогда, когда наступит его конец, а до этого скрываться – тоже вопрос.
Очень жалко детей. Очень хочется, чтобы все это закончилось поскорее. Но не менее важно понять, что за феномен перед нами. Первые апокалиптические секты появились еще до нашей эры, в иудейской среде, последнюю обнаружили месяц назад в тувинской тайге, но не о них сейчас речь, интересно само явление: почему люди уходят из этого мира под тем предлогом, что всему конец?
Понятно, что затвор затвору рознь. Одно дело, когда те, кого, как сказал апостол Павел, «весь мир не достоин», уходили в пустыни и горы, – их этот несовершенный мир словно бы выдавливал из себя, не умея вместить их чистоту, их святость. Совсем другое дело, когда мир покидается с проклятиями на устах – в адрес глобализации, ИНН, биометрических паспортов и много чего другого, часто, кстати, и правда дурного. Но это все равно проклятия. Это все равно представление о собственной истине как о единственно возможной, недаром сектантские церкви так любят это слово – «истина», называя себя то «истинной церковью Христа», то «истинной» же церковью Святого Духа. Быть правее всех на земле приятно. Это придает огромные силы. Возможно, в этом и секрет выносливости пензенских отшельников. И все же, кажется, главная причина притягательности подобных затворов в другом.
Уходя из мира так, как пензенцы, человек искусственно ставит себя в ситуацию, в которой у него больше нет выбора. Нет выбора – это удобно, это спокойно, это легко. Удержусь от политических аллюзий, они слишком очевидны. Добавлю только, что, когда ты сидишь в землянке да еще твердо знаешь, что абсолютно прав, огромный, сложный и действительно часто враждебный мир оказывается наконец структурирован и приручен. Там, наверху, все равно рванет. А ты в домике. И тебе наконец не страшно. Это стоит всех бытовых неудобств.
5 
