56 
– Ну, этого мы наверняка не знаем, Наум. — Зевок скомкал окончание фразы. Павел торопливо прикрыл рот рукой, выждал и снова спросил: — Так зачем они авиацию вызывали? Ты вообще когда-нибудь слышал, чтобы диверсионная группа вызывала авиацию себе в поддержку?
– Я? Нет, не слышал. Но мы до начала этой войны о многом никогда не слышали. Вспомни о немецких диверсантах в нашей форме! Судя по донесениям, целые роты иногда приезжали…
– Думаешь, «Странники» так же действуют?
– А чего тут думать? Минимум два случая точно известны — двенадцатого июля и в начале августа. Вопрос в другом: почему именно авиация и почему именно в том месте?
– Паша, тебе действительно это важно? — Серебрянский, как и его собеседник за минуту до того, с трудом подавил зевок.
– Да нет, в общем-то…
– Тогда пошли спать, а то в глаза спички вставлять уже нужно!
– Верно, но вы идите, а я тут покемарю.
Словно по закону подлости, на столе пронзительно затрезвонил один из телефонов.
– Судоплатов у аппарата! — Павел метнулся к столу больше для того, чтобы прекратить это мерзкое треньканье, нежели с целью узнать, что же там такое срочное стряслось.
– Да… да… Через сколько расшифровка будет закончена… — И Эйтингон, и Серебрянский внимательно прислушивались к односложным ответам друга и начальника. — Через четверть часа? Да, приносите — я у себя. — Положив трубку, он повернулся к соратникам: — Пришел ответ от Кожевенника, минут двадцать придется подождать — послание длинное.
– Ладно, подождем, куда мне, старику, спешить? — Серебрянский принялся устраиваться на диване. Павел посмотрел на эти приготовления с некоторой печалью, поскольку сам нацелился на это место, планируя вздремнуть до прихода посыльного от шифровальщиков. Но решил, что Якову куда нужнее, все-таки возраст и из тюрьмы человек недавно, и направился к креслу у окна, прихватив по пути стул, чтобы ноги было куда положить.
* * *
Отдел дешифровки не обманул, и без двадцати пять в кабинет зашел немолодой сержант госбезопасности. По выработавшейся за последние месяцы привычке Павел проснулся, стоило только скрипнуть двери. Почитай, с самого начала войны в кровати поспать получается через три дня на четвертый.
– Вот, товарищ старший майор. — Сержант протянул Судоплатову опечатанный конверт с радиограммой и журнал для росписи.
– Спасибо! — Поставив размашистую подпись в соответствующей графе, Павел быстро сорвал сургучную печать и, достав расшифровку, углубился в чтение.
– Ну, что-о-о там? — На этот раз зевнул Наум, которому пришлось дремать за столом.
– Они готовы к проведению операции, но взрывчатки у них нет. Как сообщает Новиков, у Трошина проработано несколько вариантов, и если им подкинут полтонны тротила, то шоссе они перекроют не на три дня, как раньше, а на неделю-другую. Тут и выкладки приведены.
– Примерчик приведи, Паша.
– Из наиболее странного — передвижной фугас в виде грузовика с зарядом на пару сотен кило и пятью центнерами металлических обломков в качестве готовых осколков.
– А что, может очень неплохо сработать! — оживился Серебрянский. — Главное — к месту не привязано, и хочешь к штабу подкатывай, а хочешь — посреди дороги ставь!
– И опять, прошу отметить, готовые осколки! — добавил Эйтингон. — А кто у нас любит готовые осколки, товарищи? — Вопрос был скорее риторическим, поскольку о странном пристрастии группы «Странники» к подобному способу поражения противника знали все присутствующие.
– Но как доставить им груз? Парашюты?
– Э нет! — усмехнулся Судоплатов. — Новиков кое-что поинтереснее предложил.
– А чем ему парашюты не милы? — Эйтингон принялся разжигать спиртовку — чай вскипятить.
– Кроме приема груза, у него есть какая-то важная информация, которую он не может передать по радио.
– И что это?
– Он пишет, что тетрадь с важными военными данными, составленная группой майора госбезопасности Куропаткина.
– Ох-ё! И что будем делать?
– Использовать связи, конечно! — Судоплатов протянул листок с донесением заму, а сам снял трубку с одного из четырех аппаратов: — Дайте штаб ВВС, пожалуйста…
* * *
Лейтенант Нойзе был воякой старым и, можно сказать, заслуженным. Рядовым успел повоевать в Великой войне, потом много лет тянул унтерскую лямку, пока наконец не сподобился получить свой первый офицерский чин. Случилось это всего за месяц до начала наступления на востоке. Первое время Карла держали в пехотной школе, где он гонял «затычек»55 и вполне соответствовал… Собственно, ничего для него не поменялось, пока Восточный фронт не потребовал новых людей, знающих, какой рукой держать винтовку. В нарушение ставшего за многие годы привычным порядка вещей их рота отправилась не в одну из дивизий, приписанных к соответствующему военному округу, а стала пополнением для пятьдесят второй пехотной дивизии, сражающейся с русскими где-то на бескрайних просторах этой дикой страны. Что просторы бескрайние, Карлу стало понятно уже в первую неделю пребывания. От станции, где их выгрузили, до пункта назначения их отделяло ни много ни мало три сотни километров. На вопрос «А почему рельсы кончаются так рано?» встреченный Нойзе земляк, тоже уроженец Лейпцига, ответил, сокрушенно качая головой, что даже колея у «Иванов» не такая, как по всей Европе, и ее приходится сужать. Потом им сказали, что с транспортом большая напряженка и все расстояние придется преодолеть на своих двоих. Так что через неделю марша даже он, старый служака, не чувствовал морального права требовать от своих солдат соблюдения формы одежды.
56 
