44 
Снова и снова она повторяла про себя каждое произнесенное им слово, вспоминала каждый его взгляд, жест, выражение лица…
Просто сумасшествие какое-то, подумала Джини. Откуда вдруг налетела эта буря эмоций? И почему они возникли практически на ровном месте? Ведь ничего же не случилось! Ну оступилась я, ну поддержал меня Брюс, ну помог отбуксировать автомобиль до города… и что?
Ну поцеловал, вкрадчиво подсказал внутренний голос.
И на Джини снова накатила жаркая волна. А вместе с ней — лавина воспоминаний.
Она искренне пыталась понять, почему у нее вдруг возникло столько эмоций после обыкновенного поцелуя? Ведь целовалась она и прежде. Но никогда не реагировала так бурно. Правда, не была влюблена в тех, с кем целовалась, — возможно, этим все объясняется. Стоп, но и в Брюса она не влюблена. Единственной любовью ее жизни до сих пор был Энди!
Был? — пискнул в этом месте знакомый голосок. Уже относишь Энди к прошлому? Освободилась? Браво! Мои поздравления…
Освободилась…
Джини грустно вздохнула. Ей казалось, что до настоящей свободы еще далеко. Именно поэтому ей пока не нужен новый роман, сначала следует избавиться от любви к Энди. Но получится ли — большой вопрос…
Так-то оно так, но что все-таки происходит? Почему Брюс вдруг приобрел для нее такое значение?
Ответа все не находилось.
Примерно в два часа ночи, измученная обилием мыслей и вызванной ими бессонницей, Джини поднялась с постели и побрела на кухню. Там заварила чай из мяты в надежде, что он поможет ей успокоиться и уснуть. Пока пила мелкими глотками, прислушивалась к ночным звукам — не без любопытства, потому что они существовали словно отдельно от нее, ведь обычно она по ночам спала. Это сегодняшняя неожиданно стала исключением, благодаря чему Джини узнала, что на растущем напротив дома клене живет какая-то птичка — время от времени та издавала странные, но очень мелодичные звуки. Джини даже заслушалась, стоя с чашкой у окна.
То ли эти звуки, то ли мятный чай — или и то и другое вместе — немного успокоили ее, и она отправилась в спальню с намерением наконец уснуть.
Правильно, сказал ей тот же знакомый голосок, когда она прижалась щекой к подушке. Забудь все — Брюса, поцелуй, всплеск чувств, цветы… Зачем тебе все это? Мало у тебя переживаний, связанных с Энди? По мне, так вполне достаточно. Обзаводиться новыми ни к чему.
На этом Джини задремала, избавившись таким образом от размышлений над тем, что же все-таки произошло у нее с Брюсом. Почему вообще возникла эта ничем не обоснованная вспышка страсти, причем обоюдная…
Лишь утром, увидев в вазе роскошный букет гладиолусов, она вспомнила, что дала Брюсу свою визитную карточку.
— Вот откуда он узнал мою фамилию, — произнесла Джини, обращаясь к себе самой. — И вот благодаря чему смог заказать доставку цветов. Надо же, и как это я умудрилась забыть про визитку?
Затем она подумала еще кое о чем. Если у Брюса есть визитка, на которой указаны номера телефонов, значит, он позвонит. Не зря ведь он написал: «Это для начала». Скорее всего, следует ожидать продолжения.
С губ Джини слетел вздох предвкушения…
17
Суета в зале на пересечении Мэдисон-авеню и Восемьдесят восьмой улицы, где был намечен показ мод, началась с утра. Шли последние приготовления, все носились как угорелые.
Едва приехав, Джини включилась в общую суматоху. Для нее это было привычно. Не напрасно она столько лет проработала помощником Энди.
И как раньше обустройство собственного косметического салона в Филадельфии помогло ей хотя бы на время отрешиться от бесконечных мыслей об Энди, так сейчас обычная перед показом мод сумятица способствовала отвлечению от воспоминаний о Брюсе.
Вообще, в жизни Джини все завязалось в тугой узел. Еще совсем недавно она с душевным трепетом представляла себе момент, когда приедет в Нью-Йорк и вновь увидит Энди, которого по совету своего психотерапевта Глории Берроуз всячески старалась забыть и даже переехала ради этого в Филадельфию. Однако сейчас, после знакомства с Брюсом, встреча с Энди прошла как событие почти заурядное. Джини даже сама себе удивилась: по своему обыкновению, Энди слегка обнял ее и прикоснулся щекой к щеке — в кругах, где он вращался, это означало поцелуй, а у нее даже ничего не екнуло. И сердце не замерло, как бывало, наполняясь сладостным томлением. И кровь не заструилась по жилам быстрее.
44 
