Особенно,... 
122 
— Мое имя Мередит де Виль. Я жена Клауса де Виля, главы гильдии шелка Руже.
Серьезная должность, большая власть и немаленькие деньги.
— Чем могу быть полезен?
— То, что ходит в ночи. Вы сможете нас защитить?
В ее голубых глазах была жгучая надежда, что, пока я рядом, ей больше не придется бояться, но я ответил правду:
— Я спасаю людей от темных душ, но не имею сил уничтожать выходцев из бездны. Здесь я такой же человек, как вы, госпожа.
Она сочла, что я хочу от нее избавиться, и применила, на ее взгляд, беспроигрышный козырь.
— Мой муж богат и заплатит за мое спасение.
— Сожалею, госпожа де Виль, но я и вправду не смогу вас защитить. К тому же у вас есть более сильное оружие.
— У меня? Вы шутите? — печально спросила она.
Я показал на молитвенник, который женщина сжимала в руке:
— У вас есть ваша вера. Один мой знакомый инквизитор как-то сказал, что настоящая вера творит чудеса и в руках доброго христианина она точно огненный меч против сил зла.
Студент, лихорадочно листавший книгу и краем уха слышавший наш разговор, на несколько мгновений оторвался от страниц, с иронией посмотрел на меня, явно не ожидав, что я озвучу нечто подобное. Пугало крутанулось на табурете. Оно было удивлено.
— Но демоны сильнее людей.
— А вера сильнее демонов. — Черт побери, жаль, что здесь нет Проповедника. Он бы точно не удержался и заявил, что я выбрал для себя не ту стезю в жизни.
Она помедлила, задумчиво кивнула, соглашаясь:
— Вы правы. Спасибо.
— Я не сделал ничего, к сожалению.
— Страх стал слабее.
Оставив ее, я поднялся на второй этаж и направился по темному коридору к своей берлоге. Дверь в ближайшую комнату была распахнута, и я волей-неволей кинул туда взгляд. Полная немолодая женщина в чепце, из-под которого были видны тусклые соломенные волосы, стояла на табурете, с затянутой петлей на шее.
Мы встретились глазами, а в следующий момент табуретка с грохотом упала на пол, и дама закачалась на веревке.
Я в два счета оказался рядом, обхватил ее за ноги и поднял. Надо сказать, это была не изящная Гера, которую я с легкостью мог подкинуть одной рукой. Здесь пришлось держать двумя, и держать крепко. Эта дура пыталась вырваться, но я так просто не сдался. Ей повезло, что веревка была внатяг, когда самоубийца стояла на табуретке, иначе она бы сломала себе шейные позвонки, а не трепыхалась теперь, точно вытащенная из воды плотва.
Проблема была в том, что я не мог ее отпустить — петля бы затянулась.
И тут в дверях я увидел Пугало с интересом заглянувшее на шум.
— Быть может, ты удосужишься помочь?! — прорычал я.
По его меланхоличному виду было понятно, что оно не понимает, кой черт я вообще спасаю того, кто хочет покончить с жизнью. Философия Пугала в данном случае была однозначна — посмотреть на агонию или, на худой конец, пройти мимо.
Одушевленный неохотно достал из-за пояса серп, без труда дотянулся до веревки, благо его немаленький рост это позволял.
Я подхватил освобожденную из объятий смерти и отнес на кровать. Снял петлю с шеи. Под ней открылась глубокая красная полоса, оставшаяся на коже.
Женщина все-таки потеряла сознание.
— Такое впечатление, что присутствие демонов сводит людей с ума, — пробормотал я.
Сейчас я ничего больше не мог для нее сделать. Возможно, она повторит попытку, когда придет в себя. Ну значит, так и будет. Я не в силах сидеть и сторожить ее жизнь.
Оказавшись в своей комнате, я создал несколько фигур, надеясь, что это ослабит души, если Цэкутул окажется в этой части города.
Затем вернулся в общий зал.
Хозяин постоялого двора все также продолжал орать несуразные молитвы, старуха безотрывно смотрела в стену, пилигрим уснул прямо на столе — рядом с ним стояла полупустая бутылка шнапса. Студент пальцем водил по страницам книги, а госпожа де Виль сидела в одиночестве.
— Где ваш телохранитель?
— Ушел, — ответила она мне. — С тем человеком, что опустошил шкаф с продуктами. Он счел, что с ним у него больше шансов выжить, чем со мной. Они забрали мой молитвенник.
Некоторые люди в подобных ситуациях теряют всякую совесть. И, разумеется, никто не мог их остановить. Студент повел себя, по крайней мере, логично, не став вмешиваться — два опытных головореза без труда бы прикончили нашего богослова.
— Мне жаль.
— Ерунда. — Она усмехнулась, и ее усмешка была злой. — Я помню молитвы наизусть, а эти скоты не умеют читать. Во всяком случае, мой бывший охранник точно.
122 
