— Отправляйся в ад, исчадие тьмы!
Он брызгал слюной, махал руками и не желал пропустить меня. Я не любил таких людей — их необразованность, помноженная на религиозное рвение, рождает страх. И этим страхом они заражают всех вокруг, точно блохи, разносящие чуму.
— Пошел вон! — с холодной яростью сказал я ему.
— Слугу божьего гонят! — заверещал тот и замахнулся на меня крестом.
Я выставил вперед черенок, защищая голову, и клирик ударил по нему с такой силой, что не удержался на ногах и упал на землю. Когда я уходил из деревни — он что-то выл у меня за спиной и грозил карами своим прихожанам за то, что они не желают стать орудием божьего гнева.
Обратная дорога на холм показалась длиннее, чем в прошлый раз. Не отдохнув, я начал рыть могилу под деревьями, сперва разбросав в стороны осенние листья. Проповедник пришел, когда я уже выкопал яму глубиной по колено.
— Они сюда не идут, — сообщил он мне. — Решили не связываться.
— Хорошо. — Я продолжал работать.
— Но Пугало… — Он не стал продолжать.
— Что Пугало?
— Оно крутится вокруг церкви и не расстается с серпом.
— Оно никогда с ним не расстается.
— Людвиг, ты знаешь, о чем я!
— Знаю. И чего ты от меня хочешь, тоже знаю.
— Ты что, не собираешься его остановить?
Я посмотрел на него долгим взглядом.
— Да перестань! — всплеснул он руками. — Даже такой человек, как этот святоша, не заслуживает смерти!
— У меня такое чувство, что ее заслуживает каждый из нас, — возразил я ему.
— А если оно его убьет?
— Даже Пугало должно есть.
— Послушай меня, старого дурака! — взмолился тот. — Сейчас ты зол на то, что он запретил хоронить твоего друга. Но люди темны и невежественны. Не делай того, о чем потом будешь жалеть!
Я выругался сквозь зубы, отбросил лопату в сторону и начал спускаться. Пугало я встретил на середине пути. Оно, задрав голову, наблюдало за тем, как с дерева срываются желтые листья. Его серп блестел, и на нем не было ни капли крови.
— Ложная тревога, — сказал я Проповеднику.
Пугало посмотрело на нас, как на придурков. Мол, нашли причину для беспокойства.
— Ну проверить-то стоило, — промямлил старый пеликан, увидел мое злое лицо и замолчал.
Я закончил рыть могилу, когда наступил полдень. Последний этап работы оказался самым сложным — внизу были древесные корни, пришлось постараться, чтобы глубина ямы доходила мне до бедра.
С находкой костей помогало Пугало. Те, что скрывались в листве и я не мог видеть, оно обнаруживало без труда — тыкало пальцем в нужном направлении. Когда останки Ганса оказались в могиле, я засыпал их землей, вытащил из ножен свой кинжал, срубил ближайшее тонкое деревцо и из двух палок соорудил неказистый могильный крест.
— Он был хорошим человеком и стражем, — торжественно произнес Проповедник.
— Ты его не знал, как же можешь это утверждать? — удивился я.
— Ну… о мертвых обычно так говорят, — смутился он. — Гм… Лучше я произнесу молитву.
Он прочитал заупокойную, и я подумал, что в последнее время мой спутник уже не в первый раз так провожает стража.
Я посидел еще немного, не желая спешить и вспоминая, как во время Лисецкого бунта мы вылавливали в беснующемся городе тварей. Как Ганс подрался с Шуко из-за Рози, еще когда мы учились. Как мы сдавали свой последний экзамен на кладбище и как потом старейшины вручали нам наши кинжалы.
Я завернул его клинок в тряпицу, убрал на самое дно рюкзака. Когда окажусь в цивилизованных краях — сдам его на уничтожение.
Проповедник тихонько кашлянул, отвлекая меня от тяжелых мыслей.
— Пора выходить. Путь к Вилочкам не близкий. Чем раньше мы отправимся, тем быстрее сядем в дилижанс.
— Я не иду в Вилочки.
— Как это? — удивился он. — Ведь это ближайший город. Постой! О нет. Я знаю такой взгляд! Ты что задумал?!
— Мой друг умер, Проповедник. И я намереваюсь узнать, почему это произошло.
Пугало покрутило пальцем у виска, и старикан поддакнул:
— В кои-то веки я с ним согласен. Ганс умер много лет назад, и найти хоть какие-то следы невозможно. Кости не могут говорить.
— Если я отступлю, то буду думать об этом постоянно и в итоге все равно вернусь сюда. Лучше все сделать сразу.
— И куда мы пойдем?
— Мальчишка сказал, что Ганс пришел с гор.
Проповедник издал звук, словно пускал ветры: