Зачем было рассказывать о дяде Малкольме, его дочери с мужем, если они практически... 
133 
– Ага. Ну, пусть тоже подходит. Вот что творят! – посетовал Слава, снова удобно усаживаясь на узорчатом покрывале. – Сто тридцать семь человек на тридцати двух местах!
– Здесь всегда так? – с ужасом спросил я.
– Нет, конечно, – успокоил меня мой новый приятель. – Сейчас еще терпимо. В прошлое лето набили под сто пятьдесят. А в позапрошлое...
С внешней стороны занавески послышался громкий, грубый баритон:
– Где? Здесь? Или здесь? А? Истончившаяся, во многих местах заштопанная ткань откинулась в сторону. Круглолицый плечистый человек моих лет с тяжким выдохом уселся рядом со мной и смахнул со лба пот.
– Час в радость, бродяги! – оглушительно провозгласил он. – Мир вашему дому! Кто смотрящий этой хаты?
– Только что вошел? – дружелюбно осведомился Слава Кпсс.
– Ага! Я – Дима Слон! А ты – смотрящий, да?
– Смотрящий? – осторожно переспросил Слава. – А что это такое, «смотрящий»?
– Слышь,– с вызовом проговорил Дима Слон. – Я,вообще-то, пацан при понятиях. Со мной не надо так шутить. В нормальной хате всегда есть смотрящий, и я хочу с ним поговорить...
Слава Кпсс выдержал паузу и позвал:
– Джонни!
Из-за занавески появилась ладная, чрезвычайно мускулистая фигура.
– Тут ищут смотрящего! – сообщил Слава. Полные, яркие, хорошего славянского рисунка губы атлета раздвинулись в осторожной улыбке.
– А это что такое?
– Не знаю.
– И я не знаю. Дима Слон подозрительно пошарил глазами.
– Пацаны, чего вы гоните? Давайте, в натуре, без этих шуток!
– В натуре... – задумчиво повторил Слава и быстрым глазом окинул одежду вновь зашедшего пацана при понятиях: грязные черные джинсы и расстегнутую до пупа рубаху со множеством металлических пуговиц и прочих застежек. Обилие золоченого металла на этом предмете гардероба безошибочно указало мне – очевидно, и Славе Кпсс тоже – как на дурной вкус его обладателя, так и на его низкий социальный статус. Под рубахой виднелась несвежая майка, насквозь сырая.
– Ты... это... – медленно начал Слава. – Друг! Ты бы пока подождал. Мне надо закончить разговор с человеком...
Он кивнул на меня.
– Ничего,– разрешил краснолицый новичок. – Я пока здесь посижу, с краешку. А то везде тесно, народу – тьма, ногу поставить – и то негде...
Наблюдающий за разговором атлет с угрозой засопел.
– Нет,– твердо возразил Слава. – Не надо здесь сидеть с краешку. Ты пока иди. Пообщайся там, в хате. Я,как закончу, тебя сразу позову.
– Да ладно,– простецки возразил Дима Слон. – Я мешать не буду. Или тут у вас какие-то тайны, секреты?
– Секретов нет,– Слава наморщил серую, тонкую кожу лба. – Какие могут быть в тюрьме секреты? Иди, иди. Прогуляйся, братан.
– Некуда, братан, – в тон ответил новичок. – Там толпа, все в язвах, страшно прикоснуться...
Впервые в жизни наблюдая проявление столь грандиозного хамства и нахрапистой бесцеремонности, я счел нужным помалкивать – как тогда, семь месяцев назад, в первые часы наедине с Фролом – своим самым первым сокамерником.
– Да, народу много, – осторожно произнес Слава. – А что сделаешь? Тюрьма! Пройдись по хате, подожди пять минут. Иди.
– Некуда! – грубо воскликнул обильно потеющий Дима Слон, и я понял, что он, войдя в камеру, пережил столь же мощный шок, как я – десятью минутами ранее. – Некуда! Мне бы со смотрящим перетереть... Cлава кивнул. Его глаза сузились.
– Хорошо. Я тебе устрою такую встречу. Попозже. А сейчас тебе тут быть не надо. Пойми, друг, я тебя едва знаю. Ты минуту назад зашел – и уже лезешь на мое одеяло, какие-то просьбы сразу, с кем-то перетереть... Остынь. Успокойся. Хочешь переговорить с людьми – иди в хату и переговори, познакомься, пообщайся, приди в себя...
– Я в себе,– возразил Слон с мрачной энергией.
– Конечно, в себе! – миролюбиво поправился Слава и задержал взгляд на стоптанных, серых от грязи полуботинках вновь прибывшего парняги.
Широкоплечий атлет снова издал носовой звук.
Слава Кпсс тем временем перевел взгляд с обуви Димы Слона на мои двухсотдолларовые баскеты «Рибок» – массивные, но отлично вентилируемые, натуральной кожи; яркие, как та жизнь, ради которой, собственно, они и делаются.
– Слышь, дружище, – басом произнес атлет и смерил Диму Слона взглядом,– тебе если сказали «пройдись», то ты лучше реально пройдись. Прямо сейчас.
– Базара нет! – вдруг кивнул Дима Слон, улыбнувшись и обнажив неожиданно дорогую фиксу из белого золота. – Базара нет... – медленнее и тяжелее повторил он и вышел.
133 
