36 
— Ну понимаешь…
— Все понимаю, все, только объясни мне, ради всех богов лунных и земных, чего тебе надобно от меня в такую рань?
— Какую рань? — удивился Рими. — Хорошо живешь, Миша, если для тебя девять утра — несусветная рань. Я вот что спросить хотел — у тебя на примете нет знакомых контрабандистов?
— Есть! — Обрадовался я не столько тому, как вовремя и к месту пришлась похвальба Джеральда, сколько возможности отправить Рими восвояси. Хотя… стоит ли его так невежливо посылать? Положа руку на сердце — Миша, ты сегодня очень хочешь работать? Нет? Ну, так я и думал. Без выхода в вирт никакой работы все равно не получится, а покуда я не разберусь с возможными ловушками… кстати, а как я собираюсь это сделать, не заходя в вирт? Порочный круг получается. Разве что одолжить у кого-нибудь терминал… ага, у Леши Межавилка, потому что остальные мои враги вряд ли согласятся. Или воспользоваться незарегистрированной розеткой. Например, у того же Джеральда.
На все эти раздумья у меня ушло секунды три.
— Есть у меня один парень на примете, — заявил я, не успел Рими нахмуриться. — Как раз к нему хотел зайти сегодня, ты вовремя успел. Встретимся?
— Давай. Купол Спилберга — идет?
— Согласен. Через полчаса.
Удобная, право же, штука — транспортер. До любого места Луны… (опять преувеличиваю — не Луны, а Города) можно добраться не больше, чем за четверть часа. Поэтому я еще успел оставить для Сольвейг записку у домашнего сьюда — куда направляюсь и чем там собираюсь заняться.
Купол Спилберга располагался на самой окраине того немножко сумасшедшего района, который по всему Доминиону известен как Луна-Голдвин-Майер. Нелепое это название (а, скорее, кличка, потому что существовали и официальное обозначение, забытое всеми, кроме нескольких сьюд) сохранилось с тех времен, когда фильмы для Доминиона, который тогда еще не был Доминионом, снимались на Земле, где-то в Санлосане, который тогда, в свою очередь, не был Санлосаном, а представлял собой цепочку отдельных городов, тянувшихся вдоль Тихоокеанского побережья Севамерики. Просто удивительно, каких успехов в многотрудном развлекательном деле добивались тогда на таком примитивном оборудовании, без пластургии и полисенса. Соответственно и купола назывались тут не как бог на душу положит, а по именам великих развлекателей прошлого.
Сегодня в куполе Спилберга порхали бабочки. Многоцветная карусель вертелась под потолком, образовывала вихри и водопады, оседала на прохожих тающим конфетти; большая часть этих тварюшек имела голографическое происхождение, но попадались и настоящие, причем разницу можно было определить, только раздавив сомнительное насекомое.
Рими сидел, развалясь, на скамейке; ухо его избрала местом отдохновения бабочка, маленькая и ярко-желтая.
— Пошли, — я не стал присаживаться, — надо и ноги разминать иногда. Сидячая работа способствует ожирению, а мне вовсе не улыбается стать клоном шефа.
— Неужели такая спешка? — Рими неохотно поднялся, бабочка неохотно снялась с места, покружила над нами и улетела.
— Да нет. Этот парень никуда не торопится. — Еще бы Джеральду торопиться — куда он от своего бара денется? Вот не созвонился я с ним перед выходом зря. Иду как голый без инфора. А вообще повезло мне; поставь я, как советовали, интербрейн, ловушка в терминале Яго Лауры мне выжгло бы мозги без разговоров. А так — отвертелся Миша, бегает еще.
Еще через пятнадцать минут мы были в «Погребце». Джеральд сооружал для очередного непосвященного посетителя сложный коктейль, компоненты которого представляли собой типично лунное произведение: подслащеный и ароматизированный спирт, крашеный в разные цвета (надеюсь, клиент этого не знал. Хотя, если знал бы — получил бы настоящий коктейль. Может быть. Если бы смог расплатиться).
— Привет, Миш, — Бармен помахал мне верхней левой рукой. Нижняя пара продолжала трудиться над коктейлем. Я невольно восхитился координацией его движений — мне порой и двумя-то конечностями бывает сложно размахивать.
— Привет. — Я облокотился о стойку. — Я тебе клиента нашел. Если ты еще не все свои слезки распродал.
Джеральд вручил мужичку на табурете его адскую смесь. Мужичок тут же присосался к рюмке; на лице его при этом отражалось нелунное блаженство.
— Пошли, поговорим, — сухо предложил бармен.
В подсобке, куда мы набились втроем, по-прежнему стояли коробки с флягами (их стало заметно меньше). Рими купил остаток, не торгуясь. Зная размах актерских вечеринок, я прикинул, что запаса ему не хватит и на пару месяцев.
36 
