Толпа простоволосых женщин в разодранных одеждах подбежала к воротам оружейного склада:
— Убийцы! Отдайте наших детей! Верните нам их тела!
Склад безмолвствовал. Не дрогнули ни на минуту массивные ворота, не приоткрылась ни одна металлическая ставня. Крепкое каменное здание могло выдержать и не такой натиск.
— Убийцы! — продолжала бесноваться толпа. Несколько странно было видеть в ней молодых женщин. На безутешных матерей они походили мало, разве что их дети взялись за оружие в три-четыре года? Логично было бы, если они искали своих мужей… но как раз об этом толпа ничего не кричала.
Мрачные бородатые мужчины, почти незаметные среди воющих женщин, осторожно приближались к воротам. Еще десяток метров — и можно уже будет ставить заряды… а за углом ждут своего часа отлично вооруженные и готовые ко всему бойцы.
— Здесь Тор! Даю целеуказание — квадрат девять. Группа вооруженных лиц численностью около пятидесяти человек.
Протрещали маховички наводки.
— Первая пошла!
— Левее два.
— Вторая пошла!
— Ближе один.
— Принято.
— Есть накрытие! Три мины — беглый огонь!
Готовый к штурму отряд буквально разметало по сторонам — не ушел ни один человек. На открытой местности трудно спрятаться…
Часть осколков хлестнула и по толпе. Убитых не было (корректировщик постарался, наводя минометчиков максимально точно), но кое-кому слегка досталось. Этого вполне хватило для того, чтобы все вопли и крики (умело направляемые одной из женщин) мгновенно прекратились. Толпа бросилась врассыпную.
— Цеппелин-один — Тору.
— На связи Цеппелин-один.
— Даю целеуказание — мужчина в темной куртке. Лежит около осветительной мачты, почти под камерой наблюдения.
— Принял. Не вижу его — заслоняет забор. Положите около него мину — вскочит, — снайпер был весьма категоричен.
— Не могу — поразим окружающих гражданских лиц, — не согласился с ним корректировщик.
— Ладно. Подождем…
Ободренный прекращением обстрела, лежавший на земле человек приподнял голову. Мины перестали падать? Вот и хорошо — пора уносить ноги. Штурм склада провалился, это понятно, надо и о себе подумать… Пригибаясь к земле, он вскочил и быстро бросился бежать в сторону.
Ду-дут!
Снайпер, поднявшись на ступени лестницы, опер свое оружие на верхушку стены.
Пуля выбила крошку из кирпичной стенки склада в сантиметре от лица бегущего мужчины. Взвизгнув, тот отшвырнул в сторону подрывной заряд и прибавил скорости.
Ду-дут! Ду-дут!
Пуля догнала его уже в двух шагах от спасительного укрытия…
— Прошу внимания! — ефрейтор поднес ко рту мегафон. — Повторяю еще раз: подход к линии постов — строго по одному! Солдаты имеют право применять оружие на поражение!
Горловину прохода запирало сооруженное на скорую руку заграждение. Основную его часть составляли два бронетранспортера, развернутые поперек движения. Оставшийся проход частично заблокировали грузовиком и разбросанными тут и там бочками из-под горючего. Их торопливо засыпали песком и всяческим мусором. Его, после обрушения столовой, было в избытке. А перепрыгнуть через стену с колючей проволокой наверху…
— Первые пять человек подходят к той группе бочек! — указал рукою оратор. — По команде один из них проходит дальше и подвергается досмотру! Хочу еще раз напомнить — огнестрельное и холодное оружие — запрещено! Нарушитель будет расстрелян на месте! Это же касается и любых взрывчатых веществ! Имеющие при себе подобные предметы обязаны положить их вон в тот ящик! Никакого взыскания за это не последует!
Он положил на бочку мегафон и утер пот со лба.
— Отмороженные они какие-то… Который уж раз все повторяю — стоят.
— Команды ждут, — возразил стоящий рядом офицер. — Пока старший не скажет — будут стоять.
— Так, герр лейтенант, сколько ж их тут? До вечера торчать станем! Пока всех досмотрим…
— Что делать, Вальтер? Оставить их как есть мы не можем. Снова выждут момент и нападут.
— Пожалуй, герр лейтенант… то-то я и смотрю — здесь преимущественно женщины и дети. Мужчин почти не видно.
— Они позади стоят — ждут развития событий. Не знаешь, как в Афганистане моджахеды боеприпасы доставляли?
— И как же?
— Женщины на себе несли. И шли первыми — на случай, если дорога заминирована.
— Так они же так и подорвутся!