52 
– Но кто может знать, все долетает до вашего хаоса, или какая то малая частичка может отколоться по дороге, привлеченная воспоминаниями родных и друзей? – хитро усмехнулся человек. – У нас даже сложилось правило, когда мы компанией собираемся за столом, мы, поднимая третий стакан… да, пусть будет стакан, вспоминаем всех тех, кого нет сегодня с нами…
Я промолчала… Странные эти люди, ничего похожего я не слышала раньше. Хотя и не интересовалась ими особо. С другой стороны, у одного из торговых партнеров отца склеп с его предками был прямо в саду городского дома. И на раутах он очень любил хвастаться своими предками, как будто напоказ, мол смотрите сколько их у меня… Никогда не могла понять, у нас чем меньше поколений прошло после предка-демона – тем сильнее род. А у людей все наоборот.
– Кто у нее погиб? – спросил сидящий рядом с нами, Тирли, вроде его главный так назвал. Ну что, еще одна проповедь?
– Отец. Кстати, она нас прекрасно сейчас понимает.
– Начальника, только ногами не бей, чукча клянется не продавать военную тайну… Только менять. На ,лучше, дай ей, должно немного помочь. И мы тоже помянем, они достойно сражались…
– Капитан, тебя контузили что ли? – опять начал порыкивать главный. Кстати, до сих пор не узнала, как его зовут.
– Командир, во-первых, с местного сидра мы пробу уже сняли, по чуть-чуть, – спокойно и как-то рассудительно сказал этот Тирли. Странно, до моря тут не намного ближе, чем до степи, с какого перепугу этот капитан. Но человек продолжил: – Не хипешуй. Все равно нам придется раньше или позже местную еду есть. Так что можно сказать принесли себя в жертву эксперименту. Так вот, сидр оказался крепленый явно. Так что от чуть-чуть разбодяженного спирта ничего с ней не станется. Во-вторых, алкоголь действует расслабляюще, особенно если сразу после адреналина. Я же видел, как она тебя чуть в полет не отправила. А если в истерику сорвется – не факт что мы все ее удержим. Ну и в-третьих – мне тоже надо выпить, в конце-то концов. Я все понимаю, что задание, то се… Но я свою жену все-таки люблю, не смотря на всю ее придурь, а когда вернемся – не понятно, да и черта не каждый день встречаю…
– То, что не повредит вам, не повредит и мне, – буркнула я, сердито вытирая слезы со щек. – Человеческой крови во мне достаточно…
– Ладно, давай, – сказал главный, но в голосе по прежнему проскальзывали сердитые нотки. – Мне, если честно тоже сто грамм не помешают. Но я буду все отрицать…
Мне в руку ткнулась небольшая кружка, тоже металлическая, как и вся их посуда. Рядом что-то забулькало.
– Пей залпом, Шелли, во рту не держи, сразу глотай, – сказал Тирли, закончив разливать напиток. – Ну что, помянем…
Я, следуя рекомендации, влила в себя содержимое посудины. Оооййй-еейййй, это ж «горючее», судя по вкусу наполовину разведенное водой. Да эту гадость алхимическую только гномы в такой концентрации пьют. Наши, когда надо мной подшутили, разводили в пропорции бутылка «горючего» на бочонок сидра, а если воины собирались крепко выпить, но не имели время посидеть, как они говорили «по настоящему», они вливали в бочонок две бутылки этой дряни. По пищеводу прокатился огненный комок и растекся в желудке. Да, если эти пьют постоянно «горючее» в такой концентрации, то им тсареш никакие не страшны. Они ж от первого же глотка крови забалдеют. Я закашлялась.
– На-ка, закуси, – мне в руку ткнулось что-то твердое. Я автоматически пихнула в это в рот. Оказалась лепешка, с кусочком вяленого мяса. Все жутко черствое, но на вкус очень даже ничего так. Я принялась усиленно жевать, попутно с усилием втягивая воздух через зубы, в надежде остудить горящий ком в желудке. Люди синхронно выдохнули, влили в себя свою порцию, резко вдохнули через стиснутые зубы и снова выдохнули. В чистом вечернем воздухе запахло перегаром. Не поняла, они что, неразведенный пили… У меня в горле опять запершило…
– Тирли, скотина, ты как спирт развел, – спросил главный.
– Нам никак, а ей – градусов до двадцати…
– Я в порядке, – я справилась с кашлем и жестом попыталась показать Тирли, что, мол, нормально… Пожар в желудке унялся, зато тепло стало растекаться по жилам. Действительно стало легче, каждый раз, как я смотрела на тела, мне опять хотелось плакать, но теперь я могла справляться со слезами. И спазмы на горле отпустили…
– Да, кажется, теперь я понимаю, что чувствовал папа, когда мама умерла, – задумчиво сказала я. – И почему он надо мной так трясся…
52 
