Последние отзывы

  38  

– Малина? Ты где?

Вздрогнув, она обернулась, испуганно прижимая к груди скользнувшую вниз простыню. Павел стоял в проеме, смотрел на нее, улыбаясь. Волосы мокрые, лицо свежее, чисто выбритое. Интересно, сколько ему лет?

Последняя мысль заставила ее хмыкнуть и улыбнуться, смущенно втянув голову в плечи. Надо же, решила женщина замуж пойти! Утром встала с брачного ложа и хорошими вопросами задалась, наконец…

– Ну? И чего ухмыляешься?

– Да не ухмыляюсь я вовсе… Просто думаю – я ж ничегошеньки про тебя не знаю!

– А чего такого ты хочешь узнать в первую очередь?

– Например, сколько тебе лет…

– Месяц назад пятьдесят шесть стукнуло.

– Сколько?! – тихо ахнула она, округлив глаза и прижав ладонь ко рту. – Пятьдесят шесть? А я думала, мы одногодки где-то… Что тебе сорок с небольшим…

– Ладно, за комплимент я тебе потом отдельное спасибо скажу. А ты давай пока, осваивайся, осваивайся! И с работами своими сегодня же разберись, ладно? Ну все, я ушел… Ой, погоди, чуть не забыл! Паспорт у тебя с собой?

– Нет…

– А где он?

– Дома, в тумбочке.

– Значит, не забудь сегодня еще и до тумбочки добраться.

– А… зачем тебе мой паспорт?

– Как это – зачем? Я вроде тебе официальное предложение сделал, ты не забыла? Или собираешься со мной во грехе жить? Да и потом – надо же на твое имя счет открыть, карту кредитную оформить… Ну, чего ты на меня так смотришь, будто в обморок падать собралась?

– Нет, я не… Я не буду падать…

– Правильно, не надо. У тебя на это дело времени нет. О, и у меня, кстати, тоже! – глянул он мельком на циферблат часов. – Ну, все, до вечера…

Повернувшись, он быстро исчез, так и оставив ее в состоянии изумления. Легкий порыв ветра принес запах цветов, ухо уловило звук шуршащих по гравию колес отъезжающей машины. Так, это что же? Выходит, она совсем одна в этом большом доме осталась? Голая, в простыне? Ой, мамочки…

В ванной на полочке она обнаружила упакованную в вакуум зубную щетку. Данное обстоятельство умилило – надо же, позаботился… Долго стояла под душем, не узнавая собственного тела. То есть будто его и не было совсем. Легкость была, упругость была, а тела не было. И лицо… Прежнего лица тоже не было. Девчачье изумление с круглыми глазами глядело из зеркала, а не лицо сорокалетней женщины с трудной судьбой. И румянец – во всю щеку. Безо всякой малины-смородины образовавшийся…

Волосы послушно потянулись за ветерком фена, ловко устраиваясь в привычное каре. Так, с внешним видом вроде нормально дело обстоит. А вот с одежкой… Одежка оказалась изрядно помятой, потому как провалялась всю ночь разбросанной по полу. А что делать? Не до порядку ж было… Ладно, и так сойдет. Если по моде, то льняной костюмчик таким и должен быть, слегка помятым. Интересно, а вторая босоножка куда запропастилась? Боже, как она под кровать-то попала, интересно бы знать… И на жакете одной пуговицы нет… Может, по дороге потерялась, когда она в спальню шла? Вернее, они шли…

Так и отправилась вниз, в гостиную, опустив очи долу, в поисках несчастной пуговицы. Потом рукой махнула – разве найдешь ее в таком необъятном пространстве? Села на диван, огляделась, задумалась… Внутри все стянулось в комок от нахлынувшей вдруг неприкаянности. От объемности тишины, от хоть и благожелательной, но непривычной пока обстановки. Тихо звякнула колокольчиком входная дверь – вошел кто-то. Вздрогнула, села прямо, спину вытянула. Ни дать ни взять девочка Маша из сказки про трех медведей. Как там, в сказке-то, – кто здесь напроказничал? Кто ел из моей большой плошки, зарычал папа-медведь…

Вместо медведя в проеме двери показалась дородная дама в светлом брючном костюме, с заранее заготовленной улыбчивой приветливостью на лице:

– Ой, доброго вам утречка… Вы Лина, да?

– Да. Я Лина. А вы, наверное, Анна Николаевна. Здравствуйте.

– Ага, ага… А мне как Павел Сергеевич позвонил, я, знаете, сразу обрадовалась… Слава богу, думаю, наконец-то хозяйка в доме объявится! Это ж непорядок все-таки – одному, без хозяйки…

Сказала – и шасть по ней быстрым взглядом, оценивающим, замешкалась в опасливости – не перегнула ли палку в таком панибратском общении? Пришлось ей улыбнуться ободряюще. Ничего, мол, нормально все.

– Я обычно часам к десяти сюда прихожу. Прибираюсь, завтрак-обед готовлю. Павел Сергеевич редко когда обедает, да и Егорушку тоже поесть не заставишь… Когда уж чуть не силой его за обеденный стол тащишь, ей-богу! Ну вот… А к двум часам я отсюда ухожу. Меня к двум уже в другом доме ждут, там хозяйка аккурат к этому времени просыпается. Вас как, такой распорядок устроит? Вы сами в котором часу просыпаетесь? Вы скажите, я к любому времени могу приноровиться…

  38