65 
Ухо уловило звук шагов, голоса снизу, и она весело полетела им навстречу – Павел приехал! Наверное, вместе с Егорушкой. Наверное, из школы его забрал после экзамена!
– Ну как, сдал? – подходя к парню, поинтересовалась весело. – Легкие тесты достались? Хороший балл будет, как думаешь?
– Не знаю… – легкомысленно пожал Егор плечами, улыбаясь ей навстречу. – Какой будет, такой и будет, какая разница. Но я вроде старался, все нужные галочки во всех нужных местах честно поставил! – быстро стрельнул взглядом в сторону нахмуренного Павла.
– Нет, ты только послушай его, Малина… – сердито улыбаясь, мотнул головой в сторону сына Павел, – нужные галочки в нужных местах! Будто не экзамен сдает, а бестолковщиной занимается!
– Пап… Но я же говорю – старался…
– А что ты называешь старанием, интересно? За три дня перед экзаменом из дома смотаться, чтоб картинки на воле малевать?
– Ой, а давайте-ка мы лучше обедом займемся! – весело вступила она с предложением в этот опасный диалог. – Вы ж оба наверняка голодные! А для голодного желудка любые споры вредны, они гастрит вызывают! Моем руки, и за стол! Я сейчас быстренько все накрою…
– Почему – ты? – удивленно бросил в ее сторону Павел остаток сердитости. – А где у нас Анна Николаевна?
– Я ее домой отпустила, Паш… У нее сегодня дочь приезжает.
– Да? Ну что ж… Но мой тебе совет на будущее, Малина, – не давай себе на голову садиться!
– Хорошо. Не буду.
– А ты куда, Егор? – удивленно окликнул он поднимающегося наверх по ступенькам сына. – Ты что, не будешь с нами обедать?
– Нет… Я не хочу. Я потом…
– Егор! Что это значит – потом? Кто тебе накрывать будет – потом? Вернись немедленно!
– Ой, Паш, прошу тебя… – выстроилась она перед ним, слегка отставив руки в стороны, будто загораживая телом от Егора, – не трогай его, не надо… Пусть он идет. Проголодается – сам поест.
Мотнув головой, как усталый конь, Павел плюхнулся на диван, вздохнул, закинул ногу на ногу. Глянул на нее снизу вверх, улыбаясь:
– Ты мне так всех домашних сладкой добротой перепортишь, Малина… Ничего, скоро и твоим воспитанием займусь. И учти, мало тебе тех уроков не покажется! Ну, что стоишь, улыбаешься? Вроде как обед обещала…
Быстро разобравшись в кухонном посудном хозяйстве, она лихо накрыла на стол, водрузила в его центре давешнюю, так поразившую ее воображение супницу. Открыла крышку, вдохнула чесночный запах борща, глянула на Павла так гордо, будто сама этот борщ и варила все утро.
– Приятного аппетита! – поставила передним наполненную до краев тарелку.
Он молча принялся есть, покряхтывая едва слышно и чем-то до ужаса напомнив ей голодного слесаря Гошу из фильма «Москва слезам не верит». Утолив первый голод, глянул на нее немного удивленно:
– Чего ты так на меня смотришь?
Опа! А слесарь-то Гоша, похоже, именно этот вопрос героине в прекрасном финале фильма и задал… А она ему что ответила, дай бог памяти? Что-то такое ужасно трогательное, вроде того – «…как долго я тебя ждала…» Может, и ей сейчас, как той героине, с подобным ответом подсуетиться? Наверное, красиво будет…
Однако не вытекло ничего из благих намерений. Оттолкнув красоту киношную и удобную, вдруг выскочил сам по себе неудобный вопрос, будто давно готовился и никак не мог дождаться своего времени:
– Павел… Ты почему Егора в такой суровости держишь? Чего ты его все время окриком шпыняешь? Нельзя же с ним так – все время окриком…
– Да потому и шпыняю, что наивность из него выбить хочу! Наивность и расслабленность! Ну что это за мужик, который картинки рисует? Мне надо, чтобы он сильным был, чтобы удар умел держать! Сила, сила мне в нем нужна! Сила и характер. На силе нынче весь мир держится.
– А по-моему, он как раз на наивности держится… Однажды пришел такой наивный, и с Его Рождества люди начали другой отсчет времени. Правда, заблудились в нем по самое ничего, забрели сослепу не туда, приняли черное за белое, теперь и сами не знают, как из всего этого выбраться.
– Ого! Эка в дебри тебя понесло, милая! Ну что ж, это даже интересно… Люблю иногда за обедом пофилософствовать. Давай, давай поговорим о времени, если уж разговор такой начали. И какое сейчас время, по-твоему?
– Какое, какое… Нормальное, человеческое. Времена всегда одинаковые, Павел. Это люди в них получаются разные.
65 
