И еще одна бумага.
— Протокол трехстороннего соглашения по обмену объектами животноводства, домашними животными…
Важнейший документ. Нафаль подписал его загодя.
Сразу забираем с собой четырех щенков восточноевропейской овчарки: Фокин осядет от радости. Позже берем коз и кроликов. Поставляем франкам кошек, свиней, пока так, с коровами и самим сперва подняться надо, а вот египтяне подкинут.
С арабскими верблюдами мы пока что-то… не связываемся, хотя станичники уже морально готовы.
И еще одна бумага. И еще…
В принципе дело недолгое — знай ставь подписи, почти все согласовано еще до главной встречи.
Рядом со мной сидит Марк Львович Гольдбрейх, наш локальный Анатолий Вассерман на все случаи жизни, так ему эти бумаги неинтересны, он уже ищет в разговорах что-то новое, перспективное. Кроме профессора в составе делегации состоит так и не обмывший новую большую звездочку Руслан Бероев — паразит, скромника строит… Здесь же Сергей Демченко, которого тут знают лучше прочих и который знает Париж на «хорошо», моя верная Неля и переводчица с нашей стороны — юная красавица Инна Гольц.
Есть еще неизбежный Дугин, но он отсутствует на подписании: по обоюдному согласованию Евгений вместе с главным технарем французского анклава куда-то укатил, по конкретным делам, мне даже кажется, что только он занимается настоящим делом, а мы так, бумажки подмахиваем. Кстати, не тот ли новособранный «дровяной» агрегат умчался осматривать? Оперативным порученцем состоит мой новый нукер — конопатый Ваня Колкин, старательно делающий зверские взгляды. Он назначен таковым после очередного ухода моего бывшего воспитанника к Гонте, в профессиональные спецназ-вояки.
— Соглашение о медицинском обеспечении… — Неля наклонилась ниже принятого, тихо добавила мне в ухо низким сексуальным голосом: — Это последний документ… Алексей Александрович.
Аж вздрогнул!
— Отлично, Нелечка.
Ленка меня к ней ревнует. Ну, это я так, к слову.
Так, что мы тут еще меняли-дополняли по ходу дела?
Ну да, строительство капитальной ВПП в Париже, санрейсы малой авиации при необходимости, обучение медицинского персонала, расширенный фельдшерский пункт в Париже… Разметка и обустройство нормальной грунтовки от Степного к берегу Сены, в итоге французы смогут добираться до Заостровской за несколько часов, а не совершать водные путешествия сложными и долгими крюками, — новой инфраструктуре я всегда радуюсь больше всего.
Медицина — головная боль правителей Нотр-Дама.
Канадцы их сделали изящно — увели из стойла единственного врача, переманили к себе. После чего из людей с медицинским образованием в анклаве остался один лишь окулист. Договоренности поначалу были железные: если что, да мы, да первой же утренней дрезиной, да с мигалками и сиренами, в самом лучшем виде! Поначалу так оно и было — больных исправно возили в продвинутый Квебек, но постепенно эта критически важная, жизненно необходимая услуга стала увязываться с вопросами экономическими и политическими. Все больше возрастал запрос безвозмездной поставки сельхозпродукции, а затем появилось и требование ассоциирования вооруженных сил Парижа, их участие в операциях на юге и севере, где у французов нет вообще никаких интересов.
А потом канадцы без всяких объяснений сняли блокпост, фактически открыв границу. На рубеже, ближе к родной территории, естественно, встали французы, все в непонятках. В последнее время ими отмечается подозрительная активность непонятных групп неизвестных же племен на северном направлении, тут еще всем предстоит разбираться — кто там балуется и с какой целью.
В общем, все получилось как-то по-дурацки, но все вполне закономерно.
Не могут старые и новые европейские страны относиться к России по умолчанию хорошо, сразу срабатывает колоссальная инерция — атас, русские идут, медведей тянут, балалайками грохочут, водкой пахнут! Страх, многовековое недоверие и некая, пусть и вымышленная, чужеродность.
Посмотрите, как реагируют на наши достижения и предложения страны азиатские! Будь-то Египет или Нью-Дели.
И как отреагировали те же швейцарцы.
Вообще никак.
Лишь бы мы поблизости не появились…
Поэтому судить строго уставшую в метаниях Сильву Каз я не могу, не вправе — она инстинктивно жалась к «западно-близким», даже чувствуя, что от таких стремных конструктов получается сплошная лажа, — ведь симбиотические связи выстраивались весьма специфично. Канадцы много и красиво пели, часто пугали, охотно обещали. У них, видишь ли, железные разведданные! Так и сталкерш подставили, чтобы убрать самых опасных и неуемных, пытающихся залезть дальше положенного…