118 
Монолог Бакстера прервал еще один добрый вестник: Бейкер влетел в комнату, размахивая телетайпной лентой, словно это было знамя победы.
– Смотрите сюда! Что творится! – сказал он взволнованным шепотом.
Товарищи разворачивали ленту, читали новость и не верили своим глазам.
– Чудеса! – сказала Джессика. – Но как? И почему?
– Похоже, что у них там тоже жизнь не сахар! – ухмыльнулся Бакстер.
– Но почему так неожиданно? – вопрошал его коллега. – Ведь еще вчера на подобное не было ни намека!
– Очень просто! – ответил Кирпичников. – После оживления кто-то видит будущее, кто-то может читать мысли, кто-то приобретает невероятную силу… а кто-то неожиданно начинает думать своей головой, вместо того чтобы слепо верить пропаганде! Не так уж и просто этому научиться! Особенно если ни разу не пробовал, как эти бедняги!
С этими словами красностранец, широко улыбаясь, повернулся к микрофону:
– Внимание, внимание! Говорит Манитаун! Передаем важное сообщение! Срочные новости из Брюнеции! В госпитале города Шлоттау рота оживленных солдат объявила о своем неповиновении фашистскому режиму и призвала всех сознательных брюннов выступить на борьбу с диктатурой Шпицрутена. По последним данным, восстание поддержано многими жителями города. Ангеликанские пролетарии желают своим брюннским товарищам скорейшего освобождения! Да здравствует брюннская революция! Ура, товарищи! Ура, братья и сестры!.. А теперь прослушайте песню о свободной любви!
– Ого, у вас даже про это имеется! – присвистнул Бейкер, как только мелодия заиграла.
– У тебя все мысли на одну тему, – подколол его Бакстер.
– В отличие от твоих, они не заняты темой еды двадцать четыре часа в сутки! Даже сейчас, когда стало известно о переброске красностранских войск, ты думаешь в первую очередь о том, не захватят ли они с собой еды для нас!
– И что с того? Мысли как мысли. Вот Краслен, тот совсем как мальчишка – до сих пор с удовольствием вспоминает, как весело было колотить пластинки с буржуазной музыкой!
– Ну хватит вам уже! – сказал Кирпичников.
– И правда, ребята! Ну будьте серьезней! – добавила Джессика. – Тут война, а вам все шутки!
Словно в подтверждение ее слов неожиданно загудели сирены. На столе у Краслена включилась условная лампочка.
– Граждане! Воздушная тревога! – произнес он, придвинувшись к микрофону.
Для нового диктора это было первое объявление такого рода. К счастью, скоро оказалось, что и последнее.
31
Неделю спустя в Манитауне были и вода, и электричество, и хлеб. Под звуки новых песен добровольческие бригады разгребали развалины, чистили улицы, убирали противотанковые ежи и ненужные баррикады, выправляли трамвайные рельсы, снимали рекламные вывески старорежимных контор и бывших притонов. Первые отряды ангеликанских юнкомов радостно отдавали честь красностранским солдатам и летчикам, гулявшим по городу. Здесь и там шла раздача подарков из С. С. С. М. – бесплатных колбас и зубных порошков. Черные парни целовали белых девушек под красными знаменами. В чистом небе кружились осенние листья и первые махолетчики: освобожденный от людских страданий воздух Ангелики теперь был подходящим для летатлинов.
Возле входа в самый высокий небоскреб, на верхнем этаже которого некогда совещались капиталисты, красовалась вывеска: «Общежитие „Красная спальня“». Теперь здесь размещались не бессмысленные конторы, а потерявшие крышу над головой пролетарии. Это был новый дом Бакстера, Бейкера, Сэмми, Джулиана, Джордана и Джессики. Двое последних стояли сейчас на крыльце и прощались с Красленом.
– Как жаль, что ты так быстро, – сказал Джо. – Но мы ведь встретимся?
– Конечно же, дружище! Я до смерти не забуду, как ты выручил меня, привел домой!.. Ох, Джессика…
– Ленни! Если б ты только остался немного подольше!..
Влюбленные обнялись.
– Я бы сам рад остаться, да нельзя! – сказал Краслен. – Комкрин прислал за нами специальный самолет, дома ждут с наградами… Да и соскучился я по Правдогорску, честно говоря! Так долго на родине не был! А ты… Ты прекрасная девушка, но, понимаешь ли…
– Понимаю, – вздохнула негритянка. – У тебя там есть девушка, вы давно любите друг друга, ты ей много всего обещал… и она, конечно, подходит тебе больше, чем я.
– Жеся, Жеся! – прошептал Кирпичников, сжимая негритянку в объятиях. – Если бы только можно было не расставаться с тобой! И не обижать Бензину… Хотя я, наверно, люблю ее больше… Нет! Что я болтаю! По-настоящему у меня все было только с тобой! Ты слышишь, Джессика?! Да, ты для меня главная! А Зина… Зина, Зина… Без нее я не могу. Да что ж такое?!
118 
