Особенно,... 
48 
Жрица обмякла, разум её помутился.
– Я приготовлю… Я выполню любое ваше приказание, о, солнцеподобный! Только не обижайте мою дочь, не судите её, умоляю вас!..
– Твоя девочка ни в чем не виновата, – вновь вступил в разговор эрпатор. – За ваши с Ранебом грехи ей придется всего лишь покинуть Инебу-Хедж – мы определим её жрицей в один из храмов Ипет-Сута, дабы она до конца жизни возносила там молитвы за умерших.
Лицо Хабы прояснилось, и она облегченно вздохнула: Миритру не постигнет участь жриц Хатхор, дарящих наслаждение мужчинам прямо на алтарях храма!
– О, благодарю тебя, эрпатор! – с чувством воскликнула женщина.
…Верховного жреца поместили в одно из закрытых – без окон – помещений дворца и поставили рядом с его ложем кувшин со смертельными благовониями. К утру он был уже мертв. Горожанам же, во избежание возможной смуты, объявили, что Ранеб по воле богов ушёл в царство Осириса и будет погребён с надлежащими почестями.
Несмотря на продолжающееся недомогание, Аменхотеп лично обдумывал, какие бы «почести» оказать покойному Ранебу. Сначала ему пришла в голову мысль отвезти тело предателя в пустыню и бросить там на съедение гиенам. Затем – расчленить тело на множество частей, предварительно отделив голову, которую захоронить потом за городом, дабы жрец и впрямь никогда уже не попал в царство Осириса. Но поскольку многие знатные горожане изъявили желание присутствовать на погребении Верховного жреца, фараону пришлось отказаться от подобных мыслей: он по-прежнему опасался волнений в Инебу-Хедже.
Закончилось всё тем, что тело Ранеба, как и положено, забальзамировали, после чего и захоронили в небольшой мастабе на окраине Саккары. Фараон успокоил себя тем, что великий Осирис, сам когда-то пострадавший от предательства, примет относительно бывшего Верховного жреца верное решение. «Скорее всего, – рассудил Аменхотеп, – душу Ранеба поглотит Апофис, и она утратит бессмертие».
Бывшую главную жрицу Хабу принесли в жертву Себеку, богу Нила в обличии огромного крокодила. Её напоили специальным напитком, «последней милостью фараона», ибо тот приводил жертву в бесчувственное состояние, а затем отвели к жертвенному алтарю, стоявшему прямо у воды. Жрецы связали женщину, положили на алтарь и сделали надрез ножом на груди.
Тонкая ниточка крови заструилась с жертвенного алтаря прямо в Нил, и спустя какое-то время на поверхности реки появилась голова Себека, привлечённого запахом крови. Выйдя на сушу и неуклюже приблизившись к жертве, он жадно впился в неё зубами.
ЧАСТЬ 3
Базальтовый дворец
Глава 1
Аменхотеп долго не мог обрести душевного равновесия после покушения на его жизнь. Он стал излишне подозрительным и в последнее время всё чаще задумывался: не сменить ли ему вместе с дворцом и столицу, ибо в душе поселился необъяснимый страх перед Инебу-Хеджем.
Джер неотлучно следовал везде и всюду за своим повелителем, причем непременно вместе с теми самыми нубийцами-маджаями, которые при раскрытии заговора Ранеба проявили себя преданными и бесстрашными воинами. Фараон безгранично им доверял и чувствовал себя в их присутствии намного спокойнее.
Придворные шептались, что Аменхотеп потерял сон и боится собственной тени. Мало того, что он вообще никогда не отличался военной доблестью, не стяжал славы на поле битвы, в отличие отца Тутмоса IV столь расширившего государство за годы своего правления, – царедворцы, видя, в каком подавленном состоянии пребывает Золотой Гор, и вовсе укрепились во мнении: фараон не способен править землями Та-Кемет.
Джер и Хану всегда отличались прекрасной осведомленностью о том, что происходит во дворце и о том, что именно говорят его обитатели. Ситуация складывалась непростая. Двор разделился на две партии: одна считала, что Аменхотеп – воплощение бога Ра и никто не смеет лишать его власти, другая же не придерживалась столь категоричного мнения и всё более склонялась к тому, что слабый фараон на троне богов погубит государство. А значит, следует сменить фараона…
Тутмос всё отчетливее ощущал, сколь пристального внимания удостаивается он теперь со стороны советников, министров, сановников, номархов и сегеров: те же зачастили в его покои, преподнося щедрые дары, как ему, так и обворожительной Нитоприс. После каждого из таких визитов эрпатор подолгу пребывал в смятении, ибо прекрасно понимал, чего именно добивается от него знать. И он не ошибался: многие государственные деятели Египта, окончательно разочаровавшись в Аменхотепе как в правителе, с надеждой обращали свои взоры к Тутмосу, которому, как главному наследнику, волею судьбы предназначалось стать Тутмосом V.
48 
