— Иштван, ты же гражданин Франции. Что я скажу вашему старшему? А ты что скажешь?
— Так ведь здесь по-настоящему свободный мир, — хитро улыбнулся Иштван. — Пока я просто несчастный потерявшийся венгр.
Мне живо представилось, как ошалелые французы на отплытии хватают «Дункан» за транец с криками: «У нас невозвращенец! Невозвращенец у русских! Иштван, вернись, подумай о Франции!» А из буксира — лишь трели балалайки и пьяное: «Наташа, выпьем водки!»
Чувствую, заберу венгра. И пошли вы на корму, франки.
Второй «затык» — найденное оружие.
— Как трофеями распорядишься, Сережа? — спросил меня Коломийцев. — В чужой карман залезли. Не наши стволики.
Вот то-то и оно. Первый такой случай, практики еще нет, совесть пытается шевелиться. Едем, как я надеюсь, к будущим союзникам, а получается, что мы тривиально обчистили их окрестности, причем влегкую. «Неправильно», — говорит совесть. «Хапай, пока дают!» — возражает житейски мудрая старая жаба.
Не могу я отдать пистолеты, хоть убейте! Шутки шутите? Короткостволом нас Смотрящие не балуют, а если сказать правильнее, просто злят, суки. Одни древние револьверы подсовывают, «токаревых» ни единого не дали после первой поблажки.
— Знаешь что сделай, Сережа? Отдай ты им пулемет.
— Пулемет? Дядя Вов, пулемет в наше время есть самое мощное оружие. «Автоматики» вообще мало, а уж пулеметов… — возмутился я.
— Вот ты и отдай, — спокойно ответствовал Коломийцев. — Пистоли себе забери, а эту дуру отдай. Корнеев мой посмотрел его и говорит, что хрень, а не конструкция. А уж название… Рази хорошее изделие так назовут?
— Корнеев, конечно, тот еще оружейник. А вот Гонта за пулемет любого зарежет.
— Гриша и без всякого пулемета в повод зарежет. А ты — отдай, послушай мудрого человека. Расскажи про схрон найденный, мол, со всем уважением, подобрали остатки да вам привезли, хозяева дорогие… Ну все не нашли, извиняйте, «как умем, так работам». Кстати, вынесенное оттель себя уже и проявить могло. А у франков таких машинок не может быть много, оне тебе ба-альшое спасибо скажут. Так то и надо! Отдай. Возьмешь ты еще своих ништяков, какие твои годы.
Теперь еду и думаю.
«Шош» — какой уж он ни есть — крепко нужен любому нашему удаленному поселку. «Конструкция» не «конструкция», а стреляет ведь! Очередями, между прочим, и пулька там ни фига не мелкашечная. И стрелял он — по всем фронтам, достаточно долго. Потом скажите, а на хрен нам Гонта, такой весь «стрелковый» из себя? Доведет, что можно, снизит число отказов, что-то модернизирует.
Так и франки нужны! Еще неизвестно, каких выгод мы там сможем обресть, если заявиться с дружками «не-зажми-пулемет». В общем, на месте смотреть будем…
— Воздух! — крикнул Монгол с правого борта.
— Воздух! — дублирую я, еще не успев ничего заметить. — К бою!
Коломийцев тут же сбрасывает ход до самого малого, только чтобы в течении держаться и не вилять. На палубу выскочил Корнеев с неизменной тряпкой в руке, успел руки вытереть, прежде чем встать к ДШК. Олег стоит у «максима». Где птицы?!
Вот она!
Огромная птаха делает широкий круг над кораблем, к завершению опускаясь все ниже. Облетчик! Еще три кондора парят в стороне над нами, ждут итогов разведки.
— Стоять, как тренировались! Клим, блин, спрячься за надстройку!
По задумке, каждый пулеметчик должен успеть упасть, спрятаться за надстройку или ходовую рубку, скрыться за дверью, если кондор начнет атаковать сверху. Стреляем группами: одни, пулеметчики, работают по «дальняку» и средним дистанциям, вторые — уже при близком подлете, кинжально.
Облетчик пролетел с правого берега, над верхушками деревьев, стараясь понять, что это: большое и уродливое живое существо ползет по реке — или несколько вкусных червячков шевелятся на странном бревне, смешно выставляя в небо нелепые усики. Не поймет, еще раз заходить будет. Кондор, словно услышал мои мысли, пошел на второй круг.
В этот раз он еще издали пристроился позади «Дункана», несколько раз мощно маханул крыльями и свалился в пологое прямое пике, стремительно набирая скорость.
— Мимо пойдет! — прокричал Монгол.
— Вижу.
— А я не вижу, далеко?! — Корнеев уже в азарте.
Пулемет у него с обычным прицелом. Механику дали и концентрический «воздушный» коллиматор, но он так и лежит в фанерной коробке, ибо не верит Корнеев таким прицелам: «Я гуся бью вообще без прицела, по планке».