Глава 10

Новые встречи

– Послушай, Эндрю, я тут разговаривал с людьми и вот что выяснил. Оказывается, Церковь сильно печется о крестьянах.

– Не только о крестьянах, – недовольно скривившись, проговорил купец, не скрывая своего неудовольствия. Вот чего ему вовсе не хотелось – так это вести подобные беседы. – Церковь вообще заботится о простолюдинах и всячески отстаивает их интересы: ведь это основная масса их так называемого стада, а хороший пастух всегда заботится о своем стаде.

– Настолько, что может организовать в их защиту крестовый поход?

– Именно.

– Но я слышал и о кабальных крестьянах.

– Опять неточно. Кабальными могут стать любые простолюдины. В основном из-за долгов, но можно попасть и за преступления против рыцаря. Ну например, браконьерство или кражу.

– И что, нет никакой возможности освободиться?

– Слушай, Андрэ, я больше не могу, давай зайдем в какую-нибудь таверну. Мне нужно срочно промочить горло.

– Я ведь тебе уже говорил, что грань между похмельем и очередной пьянкой очень тонкая.

– Бла-бла-бла. Ну кто виноват, что тебе хватает одной кружки, чтобы оклематься, а мне этого мало. Все. Не отвечу больше ни на один вопрос, пока не позволишь мне опрокинуть кувшинчик вина. Так вот, – продолжил Эндрю, когда они вышли на улицу из попавшегося по пути кабачка. На его лице застыла блаженная улыбка человека, почувствовавшего необычайное облегчение. Андрей предполагал, что Эндрю все же переступил грань между похмельем и очередной пьянкой: друга слегка развезло. – Освободиться от кабалы довольно просто. Каждому преступлению, конечно, кроме тяжких, и уж тем более против веры, соответствует некоторая сумма штрафа, уплати его – и ты свободен как ветер. Большинство кабальных усиленно занимаются сбором средств, чтобы выкупиться, и некоторые даже выкупаются, но основная масса остается в кабале. Причин несколько. Например, как бы мала ни была деревня с кабальными, там всегда найдется кабачок, где люди могут опрокинуть стаканчик винца или кружечку эля и, конечно, оставить свои денежки, которые перетекают к сюзерену. Вторая причина в том, что любой землевладелец заинтересован в том, чтобы на его земле были работники – не только крестьяне, но и ремесленники, но при этом особой заботы о них рыцари не проявляют. Те работают и платят ему аренду, ну и ладно. О кабальных же они по-настоящему заботятся, иногда наказывают, не без того, но всегда знают об их нуждах, об их проблемах и чаяниях, знают всех членов их семей. Случись беда – в первую очередь сюзерен бросится помогать именно кабальным. По этой причине, а не для того чтобы строже следить, их деревни располагаются рядом с замком. Свободные могут просто уплатить аренду и сняться с места, и тогда у рыцаря останутся только его подневольные; они и есть основные гаранты его благополучия, а не арендаторы.

– Но я слышал, что крестьян нельзя взять в качестве добычи.

– Простолюдинов, – вновь поправил его Эндрю. – Да, нельзя, если они не кабальные, этих-то как раз можно. Более того, если кто поднял оружие, то он сразу же становится на другую ступень и может оказаться военной добычей. Именно поэтому люди не жаждут обучаться воинскому искусству, чтобы не вводить себя в соблазн взяться за оружие и погубить свою семью.

– Но ты говоришь, что кабальные живут лучше, чем свободные.

– Да нет же. Ну как тебе объяснить. Живут они практически одинаково. Просто о кабальных господин заботится в первую очередь, а вольным не нужна никакая забота, они вольны в своих поступках. Закабаленные в принципе тоже, но только до той черты, до какой им позволяет хозяин. Ну как-то вот так.

– А как же вассалы?

– Вассалы – это вообще другое. Рыцари не любят обзаводиться вассалами из простолюдинов. По сути, это те же кабальные, только они связаны со своим сюзереном вассальной клятвой, данной на кресте. Если перед кабальным хозяин не имеет никаких обязательств, а проявляет заботу как о своем имуществе, то перед вассалом он имеет эти обязательства и обязан прийти к нему на помощь, проявлять заботу как сюзерен. Простолюдины не просто стремятся, а я бы даже сказал – жаждут дать вассальную присягу какому-либо сильному сюзерену.

– Но тогда они могут стать добычей, так?

– Нет. Только если поднимут оружие. Но я еще не слышал, чтобы вассалы бросили своего сюзерена. Среди рыцарей такое встречается – весьма редко, не приветствуется, остается пятно на репутации, но встречается, среди простолюдинов – нет. Мне известен случай, когда, видя свое бессилие, рыцарь прилюдно отказался от своей клятвы сюзерена. Он покрыл себя позором, в своем кругу, но при этом люди с благодарностью плакали, потому что не встать на защиту своего сюзерена – несмываемый позор, а оказаться с оружием в руках на стороне проигравшего – заведомо обречь себя и своих близких на кабалу. Тот рыцарь погиб, его замок взяли штурмом, деревня осталась нетронутой. Среди рыцарей он поминается как недостойный рыцарского звания, впрочем, поминался, о нем уже успели забыть. А вот в той деревне всем старшим сыновьям дают имя Рони и уже не первое поколение передают из уст в уста легенду о славном рыцаре Рони Честном.

  82