— Возможно. — Питер отобрал у нее мешок и без малейшего усилия перенес в другой угол. — Но мне захотелось увидеть тебя, — низким рокочущим голосом сообщил он, оборачиваясь к Нэнси. — Как поживаешь?
— Прекрасно.
Она надеялась, что он не заметил волнительной дрожи в ее голосе. Близость Питера, как всегда, подействовала на нее словно допинг. Нэнси очень хотелось сказать ему, что живет она отнюдь не прекрасно, да и не живет даже, а мучается. Все ее существо восставало против несправедливости жизни, когда она видела нежность в темных глазах Питера.
Нэнси снова повернулась к груде мешков, стараясь сосредоточиться на работе. Однако Питер не позволил ей даже прикоснуться к очередному мешку.
— Почему ты ворочаешь тяжести сама, где твои работники?
— Мигель болен. И не надо помогать мне, я сама справлюсь! — сердито заявила Нэнси.
— То-то я и вижу, — с иронией заметил Питер.
Он быстро перетаскал оставшиеся мешки. У Нэнси бы ушло на это не менее получаса, а Питер играючи сделал эту работу за пару минут. Это ее разозлило.
Покончив с зерном, он окинул ее тоненькую фигурку сердобольным взглядом. В Нэнси боролись два противоположных чувства — протест и сексуальное желание.
— Дебора сказала, что ты плохо выглядишь, но я подумал, что она… словом, прибегает к очередной уловке, чтобы заставить меня приехать сюда. Понимаешь, я сказал ей, что мы поссорились.
— Да? — Нэнси пожала плечами, сделав вид, что ей это безразлично.
— Перестань, пожалуйста.
Она взяла метлу и стала собирать рассыпавшееся зерно.
— Что еще ты сказал Деборе? — после долгого молчания спросила Нэнси.
— Ничего.
Что-то в его тоне заставило Нэнси прервать работу. Она подняла голову и встретилась глазами с Питером.
Боже, как я соскучился по ней! — яростно подумал он. Я старался держаться от нее подальше, чтобы дать ей время разобраться в своих чувствах. Но это ожидание убивало меня!
От Нэнси не ускользнуло внезапно полыхнувшее в его глазах желание. У нее болезненно сдавило грудь, и она пожалела, что Питер смотрит на нее таким взглядом. Он с новой силой всколыхнул в ней то, что она старалась подавить в течение последних двух недель. Питер протянул руку и вытащил из волос Нэнси соломинку. Нэнси подумала, что сейчас, вероятно, похожа на пугало, некстати вспомнив, как Филип восторгался великолепно уложенными волосами и красивым платьем Вероники.
— Как видишь, со мной все в порядке. Я просто немного устала. — Нэнси отошла от него. — И, чтобы ты ни думал, я прекрасно управляюсь со своим хозяйством.
— Я не сомневаюсь в этом, но какой ценой? Главным образом, за счет своего здоровья. Послушай, давай я пришлю тебе несколько своих работников и разберусь с Мигелем…
— Не нужна мне твоя помощь, и с Мигелем нечего разбираться. Он болеет.
Питер криво усмехнулся.
— Он играет на тотализаторе, Нэнси. Это известно всей округе. Как только у него заводятся деньги, он отправляется в бар, где принимают ставки, и просаживает свое жалованье.
— Он сказал мне, что простудился, — нахмурившись, настаивала Нэнси.
— Мигель думает, что он умер и попал в рай, — насмешливо возразил Питер. — У него теперь босс — женщина, чего еще желать? Он не только уверен, что ты никогда не поймаешь его на лжи, но еще и смеется от души, потому что ты выплатила ему вперед недельное жалованье.
— Да, выплатила. Он сказал, что у него больна жена и ему нечем заплатить за жилье…
— Мигель Гарсия живет с матерью.
— Я не знала… — растерялась Нэнси. — Ты говорил, чтобы я присматривала за ним на работе, но не предупредил, что он патологический лгун.
Питер улыбнулся.
— Не расстраивайся. Мигель может хорошо работать, надо только уметь с ним обращаться. Я помогу тебе наставить его на путь истинный.
— Не надо опекать меня! Я сама разберусь с ним.
— Дело твое, — с уважением отозвался Питер. — Как ты смотришь на то, чтобы поужинать у меня сегодня вечером?
— Не могу, слишком много работы. — Нэнси потребовалась вся сила воли, чтобы отказаться от приглашения.
— Эй. — Питер поймал ее за руку, когда Нэнси снова взялась за метлу. — Ты хоть понимаешь, что означает твой отказ? Моя милая тетушка просто убьет меня. Я поэтому и сказал тебе, что нам надо поговорить. — Питер посерьезнел.
— О чем?
— О том, что недавно произошло между нами. О чем же еще?