— Это цыгане, — неожиданно заявил Джай.
Мы с Ленни недоверчиво переглянулись. Какие такие цыгане? Не дожидаясь вопроса вслух, индус пояснил:
— Это деревня морских цыган, кочевой народ. Из Бангладеш. Их это лодки, точно говорю, а бывают и еще больше — можно целый дом ставить.
— Ты хочешь сказать, что всей общиной они постоянно мигрируют по реке?
— Сам не могу поверить… Похоже, здесь они осели надолго, если не навсегда. — Он удивленно покачал головой, вздохнул. — Все меняется, один Великий Ганг вечен… Обычно водные цыгане и живут на своих плавучих домах-лодках, в низкую воду стоят рядом с берегом, а в сезон муссонов всей деревней уходят в поисках новых мест. А тут осели! Да еще и рыбалкой занимаются! Только они не ловят рыбу, а пробавляются мелочной торговлей — продают украшения, сладости. Деньги выпрашивают.
Кто бы в том сомневался.
— И криминал.
— Не думаю, что в этом мире у них есть почва для таких дел.
— Конечно, нет, если выгнали.
— Ты хочешь сказать, что вся деревня в один прекрасный день может легко сняться со своего места и поплыть дальше? — Подошедшая к нам Zicke все-таки вытащила камеру и теперь прикладывалась в поисках кадра. Я смотрел на нее скептически: какие сейчас кадры — почти темень. Разве что для памяти.
— Вот именно. Власть они не терпят, потому и не прижились в Шанхае. Мы думали, что вообще никогда их больше не увидим!
— Вы их там с гуркхами не обижали? — осторожно поинтересовался я.
Индус скривился:
— Они никому не нужны. Зачем обижать? Сами ушли. Но ты прав: цыган недолюбливают, они ни с кем не смогли поладить.
— Шовинисты вы шанхайские, — тут же парадоксально заострила сильфида.
Вот зачем? Уж Шанхай обвинить в таком…
Индус не клюнул.
Действительно, в этом мире многое идет и будет идти по-другому. Фенотип народностей и племен еще не изменился, но вот «социальный» фенотип в новых реалиях меняется сплошь и рядом.
Из подсвеченной зеленым светом дисплеев ходовой рубки высунулся капитан:
— Парни, хватит там болтать, подходим. Внимание! Все делать по моей команде, быстро и точно, берег сложный!
Это хорошо понимали и встречающие.
Высокий полуголый мужик стоял неподвижно на берегу и призывно махал над головой обеими руками, показывая причальное, самое глубокое место. «Клевер» буквально полз к береговой линии. Коротким сигналом сирены Маурер традиционно поприветствовал жителей и обозначил решение причалить, к несказанному удовольствию детворы, завизжавшей немногим тише ревуна. Некоторые тут же полезли в реку, радостно поднимая фонтаны воды под яркими лучами мощного курсового прожектора.
Встревожившись, шкипер вжал кнопку покрепче — ревун заорал так, что все живое в саванне должно было сняться с места! И женщины на берегу заорали, забегали, какая-то бабка сноровисто кинула в воду палку — похоже, попала, и ребятня выскочила на берег, словно увидела стаю акул.
Так-то лучше, еще придавим какого-нибудь цыганенка…
Скажи, Спасатель, а почему нельзя было мощный судовой ревун применить в схватке, а? Этих гаруд можно было акустическим ударом сшибать.
Сколько ошибок, сколько глупостей натворили!
— Джай, ты с шестом с правого борта! Громко! Тео — на нос!
Хорошо Ули дело знает, что бы мы без него делали.
Реверс! По бокам мотобота вода поднялась мутными гейзерами.
Мотобот буквально вполз по невидимому каналу к намеченному месту и еле ощутимо ткнулся носом в берег.
— Концы!
Носовой закрепили быстро, длинный канат подхватили сразу несколько мальчишек и потащили довольно далеко — толстое бревно вбито в берег повыше: судя по отметкам на берегу, уровень реки существенно меняется.
С кормовым концом вышло не так гладко — попробуй добрось без должной практики… Но парнишка лет десяти бесстрашно сиганул в черную воду и быстро втащил канат на берег, после чего они вместе со здоровым полуголым мужиком отволокли канат в сторону. Я сначала подумал, что они хотят закрепить канат на огромной коряге, лежащей на берегу поодаль, но, как оказалось, тут все серьезно, конец начали вязать к еще одной «надолбе».
Шкипер чуть подработал брашпилем, давая натяжку, заглушился и, довольный собой и экипажем, вышел на палубу.
— Теперь не прижмет. Можно выходить.
Мы все вместе сошли по сходне на берег.
Оружие взяли с собой, Маурер с индусом при автоматах, мы же с Ленни — «коротко-вооруженные»: маузеровский карабин я оставил в рубке.