5 
— Прекрасно, душа моя! Платье сидит отменно, словно шито прямо по тебе.
Соня подошла к зеркалу: на нее смотрела молодая очаровательная барышня в бальном платье нежнейшего персикового цвета, отделанном по линии декольте кружевами. Рукава платья почти отсутствовали, оставляя прелестные руки девушки обнаженными, впрочем, как и грудь — французское декольте подчеркивало обольстительные выпуклости.
— Да… — произнесла задумчиво Агриппина Леонидовна. — Декольте, конечно, немного смелое…
— Ах, мадам, — защебетала модистка, — платье сшито по последней парижской моде.
Барыня задумалась.
— Впрочем, ладно… Раз по парижской… Но все же — смело.
Соня же осталась очень довольна своим внешним видом.
— Маменька, как вы думаете: какую прическу мне сделать?
— Надо посоветоваться с моим парикмахером, — сдержанно ответила Агриппина Леонидовна и достала из коробки атласные бальные туфельки.
— Вот, душа моя, примерь.
Соня надела туфельки, которые пришлись ей как раз впору. Туфельки выгодно подчеркивали красивый подъем стоп и стройные лодыжки, хотя имели невысокий каблук.
Маменька одобрительно кивнула и протянула дочери длинные, почти достигающие локтей перчатки.
— А что ты о них скажешь? — улыбнулась она.
Соня, не скрывая восторга, схватила одну перчатку и пыталась ее надеть. Модистка поспешила на помощь.
— Ах, мадемуазель Софи, — продолжала она называть юную барышню на французский манер, — справиться с этим туалетом нелегко.
Наконец перчатки были надеты, и наряд Сони предстал в полном великолепии.
Мадемуазель Лили не преминула высказаться:
— На шею хорошо бы надеть нитку жемчуга.
— Да, маменька, непременно! — всплеснула руками Сонечка.
Агриппина Леонидовна замялась:
— Душа моя, весь жемчуг я отдала Лизе.
— Как? Почему? А я? — надула губки Сонечка.
— И тебе что-нибудь подберем. Скажем, у меня есть прекрасное золотое колье с кораллами, серьги и браслет. Под нежный цвет персика — просто чудесно!
Мадемуазель Лили, осознав свою оплошность, тотчас затараторила:
— О, кораллы! Это дивно! Шарман!!!
* * *
Вечером того же дня, когда предбальная суета улеглась, Соня уединилась в своей комнате. Достала из потайного ящичка заветную шкатулку, она открыла ее — прямо поверх ее скромных девичьих украшений лежал гранатовый перстень. Почти три года Соня не прикасалась к своей драгоценности, опасаясь, что вредоносная сестрица непременно подглядит и раскроет ее секрет.
Теперь же Соня взяла перстень и надела на средний палец правой руки: он как раз пришелся ей впору. Девушка истолковала это как знак свыше, решив, что наконец-то завоюет сердце теперь уже поручика Сергея Волкова, который перестанет считать ее своей маленькой глупенькой кузиной.
Соня припомнила последний визит поручика в их дом, который оказался не из приятных. Лиза словно нарочно провоцировала младшую сестру, всячески стараясь завладеть вниманием Сергея. И это ей успешно удалось. Соня тогда обиделась и, чуть не расплакавшись, накинула шубку и гордо удалилась в сад. Она брела по главной аллее, которую садовники постригали на английский манер, и ей казалось, что кусты принимали форму то животных, то геометрических фигур.
Посередине аллеи возвышалась статуя Венеры. По крайней мере, все обитатели дома Бироевых называли ее так. На самом же деле дал ей имя Венеры некогда модный скульптор Тимофей Нестеров, лет тридцать назад украсивший своими псевдогреческими и псевдоримскими творениями многие московские дома.
Соня также слышала, что прототипом Венеры послужила некая крепостная красавица, в которую скульптор безумно влюбился и даже выкупил из крепостной зависимости.
Сонечка вздохнула, подошла к статуе и начала внимательно ее рассматривать, словно впервые в жизни. Ей показалось, что Венера понимает ее страдания.
— Раз ты — Венера, богиня любви, то помоги мне! — обратилась она к ней. — Хотя что ты можешь. — Она расплакалась и пошла прочь, все более отдаляясь от богини любви.
Елизавета ликовала: ее младшая сестрица обнаружила-таки свою слабость по отношению к Сергею, впрочем, как и обычно. После случая с гаданием Лиза при каждом удобном случае стремилась съязвить сестре или сказать что-нибудь обидное. Соня обижалась и плакала украдкой в своей комнате, но маменьке не жаловалась.
5 
