Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
32 
Женщина обняла любовника.
– Ах, Василий, ты сегодня какой-то странный, – заметила она. – Что-нибудь случилось?
– Нет, нет, ничего… Устал, наверно. В конторе много дел накопилось…
– Может быть, вина? – предложила баронесса. – У меня есть отличное бургундское, оно способно оживить даже мёртвого!
– М-да… Но я вроде ещё жив, – натянуто улыбнулся Василий.
Матильда засмеялась:
– Я имела в виду, что, испив его, ты забудешь обо всех неприятностях!
– Тогда, пожалуй, не откажусь…
Баронесса позвонила в колокольчик, и спустя несколько минут горничная принесла в будуар бутылку бургундского и блюдо с лёгкой закуской. Василий залпом осушил свой бокал. Кажется, действительно полегчало.
– Поделись со мною своими проблемами, дорогой. Мне ведь небезразлично, что происходит в твоей жизни, – ластилась Матильда.
Василий сдался:
– Мой младший брат потребовал сегодня раздела нашего с ним капитала. Самостоятельности, видишь ли, захотел!
Баронесса внутренне насторожилась. Подобное развитие событий никак не вписывалось в её планы: она и сама рассчитывала сорвать с Василия крупный куш.
– Боже мой! И что же теперь будет?! – воскликнула она, резко поднимаясь с пуфика.
Василий несколько удивился реакции любовницы.
– Да не волнуйся ты так, душа моя! Ничего он от меня не получит! Не родился ещё человек, чтоб над Василием Глызиным верх одержать!
Матильда меж тем продолжала нервно расхаживать по будуару.
– Да присядь же, Матильдушка! Неужто из-за меня так переживаешь?
– О, да! И из-за тебя, конечно, тоже… Просто… Дело в том… Словом… Я, право, даже не знаю, как и сказать…
Наступил черёд Василия волноваться:
– У тебя-то что, душа моя, приключилось? Чай, кредиторы снова одолели?
– Хуже, Василий, гораздо хуже… Видишь ли, два дня назад мне нанёс визит некий человек… В общем, он предъявил мне расписку моего мужа… Нет ни малейших сомнений, что она писана рукой покойного барона, – баронесса всхлипнула.
– Душенька моя, не плачь! Да что же страшного такого в той расписке?
– Это расписка за карточный долг. Ах, Василий, знал бы ты, какая сумма в ней обозначена!
Глызин открыл портмоне.
– Да ты скажи, сколько надо? Только не плачь, умоляю…
Матильда подошла к любовнику и обречённо прошептала:
– Десять тысяч рублей…
Василий округлил глаза:
– Однако! Твой покойный супруг умел повеселиться…
Баронесса снова пустила слезу:
– Этот человек обещал подать на меня в суд, ведь на расписке – подпись моего мужа! Что мне делать? Явятся судебные приставы, опишут моё имущество… Какой стыд! Я уже потеряла за долги мужа дом в Новоапостольском… Если бы барон только видел, как я теперь мучаюсь!
Сердце Василия Ивановича сжалось от жалости.
– Вот здесь, – он вынул из портмоне ассигнации и пересчитал их, – ровно две с половиной тысячи рублей. Оставшуюся сумму привезу в следующий раз, – купец аккуратно положил деньки на сервировочный столик.
Матильда просияла.
– Ты – мой спаситель! – с жаром воскликнула она, едва не задушив любовника в объятиях.
После сей пылкой сцены и ещё одного бокала бургундского Глызин-старший почувствовал, наконец, прилив сил и желания. Он снял сюртук и ослабил галстук…
Матильда при соитиях всегда была неистовой и эмоциональной. Василий никогда ещё не встречал женщины, столь бурно выражающей переполнявшие её чувства: в моменты близости баронесса громко вздыхала, стонала, вскрикивала, а порой даже рычала, выказывая несомненное удовольствие. В такие минуты Глызину хотелось послать всё к чертям и поселиться здесь, в Измайлове, навсегда.
…Любовница, тяжело дыша и поправляя одной рукой пеньюар, уже наполняла бокалы вином, дабы восстановить силы. Глызин, пребывая в расслабленном состоянии, благоговейно наблюдал за её грациозными движениями.
– Душа моя, – произнёс он вдруг, – ты не забудешь взять расписку с этого человека?
Женщина застыла в недоумении.
– С какого?
– Ну, с того, что явится к тебе за карточным долгом барона. Даже если будешь отдавать ему деньги частями, – указал Василий глазами на стопку ассигнаций на столике, – непременно каждый раз требуй расписки.
– Ах, да! Я как-то не подумала об этом… Ты совершенно прав, Василий. Я так и сделаю.
Вечерело. Глызин засобирался домой.
– Прости, душа моя, но мне пора возвращаться…
Баронесса прильнула к нему:
– Когда же ты отважишься остаться у меня до утра?
32 
