114 
— Может, начнем с твоего самочувствия? — заговорил доктор Фейнштейн.
Крис взглянул на Джордана.
— Знаете… я чувствую себя неловко, когда он здесь.
— Сделай вид, что меня здесь нет, — посоветовал Джордан, закрывая глаза. — А я сделаю вид, что сплю.
Крис передвинул свой стул и поставил его так, чтобы не видеть лица адвоката.
— Сначала мне было очень страшно, — начал жаловаться он психиатру. — Но потом я решил, что если держаться особняком, то ничего страшного. Я попытался просто не обращать на окружающих внимания. — Он уставился на ноготь большого пальца.
— Наверное, ты о многом хочешь поговорить.
Крис пожал плечами.
— Наверное. Я тут перебросился парой слов со своим сокамерником, Стивом. Он нормальный парень. Но есть вещи, которые я не могу никому рассказать.
«Молодец!» — подумал про себя Джордан.
— Ты хочешь об этом поговорить?
— Нет, — ответил Крис. — Но думаю, что должен. — Он взглянул на психиатра. — Иногда кажется, что голова у меня вот-вот расколется. — Доктор Фейнштейн кивнул. — Я узнал, что Эмили была… что у нас должен был родиться ребенок.
Он помолчал, как будто ожидая, что сейчас вклинится Джордан — правозащитник, ангел-мститель — и скажет, что это касается непосредственно дела и обсуждать это нельзя. В наступившем молчании Крис сцепил руки и с силой сжал пальцы, чтобы боль не позволяла отвлечься.
— Когда ты узнал? — спросил доктор Фейнштейн, пытаясь ничему не удивляться.
— Два дня назад, — прошептал Крис. — Когда было уже слишком поздно. — Он поднял глаза на собеседника. — Хотите узнать, что мне приснилось? Психиатры ведь любят толковать сны, правда?
Фейнштейн засмеялся.
— Последователи доктора Фрейда любят. Я не психоаналитик, но рассказывай.
— Здесь мне сны снятся редко. Оно и понятно: двери всю ночь лязгают, каждые несколько минут один из самых надоедливых надзирателей ходит вдоль камер и светит фонариком всем в лицо. Поэтому то, что мне удалось крепко заснуть, уже само по себе удивительно. Как бы там ни было, мне приснилось, что она сидит рядом со мной — я говорю об Эмили — и плачет. Я обнимаю ее и чувствую, как она вся сжимается, остаются лишь кожа да кости, поэтому я обнимаю ее чуть крепче. Но она только сильнее начинает рыдать и все больше сжиматься, и внезапно становится почти пушинкой, а я опускаю глаза и вижу, что держу на руках ребенка.
Джордан неловко поерзал на стуле. Когда он оставался на этот сеанс, то думал лишь о том, как защитить Криса с точки зрения закона. Сейчас он начал понимать, что отношения между психиатром и пациентом в корне отличаются от отношений между адвокатом и подзащитным. Адвокат оперирует только фактами. Психиатр обязан извлекать на свет чувства.
Джордан не хотел слушать о том, что чувствует Крис. Он не хотел слушать о том, что ему снится. Это означало бы проникнуться участием — плохая идея, если занимаешься юриспруденцией.
Он мельком взглянул на Криса, которого выжали и он, и доктор Фейнштейн, только что наизнанку не вывернули.
— Почему, как ты думаешь, тебе приснился этот сон? — спросил доктор Фейнштейн.
— Ох, я… еще не закончил. Сон продолжался. — Крис глубоко вздохнул. — Я держал этого ребенка и видел, что он кричит. Как будто хотел есть, но я не мог придумать, чем же его накормить. Он кричал все сильнее и сильнее, я начал с ним разговаривать, но бесполезно. Поэтому я поцеловал ребенка в лоб, а потом встал и ударил его головой о землю.
Джордан закрыл лицо руками. «Боже, Крис, — молча молился он, — не давай повода вызывать Фейнштейна в качестве свидетеля!»
— Что ж, любой психоаналитик сказал бы, что таким образом ты пытаешься вернуться в так называемое «детство» своих настоящих отношений, — улыбнулся доктор Фейнштейн. — Но я скорее сказал бы, что ты был очень огорчен, когда ложился спать.
— В школе мы проходили курс психологии, — продолжал Крис, как будто не слыша его. — Кажется, я могу понять, почему во сне Эмили превратилась в ребенка — каким-то образом в своем воображении я связал их образы. Я даже понимаю, почему пытался его убить: тот парень Стив, о котором я уже говорил, мой сокамерник… он здесь потому, что закачал своего ребенка до смерти. Я постоянно думал об этом, когда ложился спать.
Доктор Фейнштейн откашлялся.
— Как ты себя чувствовал, когда проснулся?
— В этом-то все и дело! Я не был огорчен. Я был зол как черт.
114 
