Последние отзывы

  52  

Нужно чем-то заняться. Собраться, подготовиться к отъезду. Еще несколько часов, и она отсюда уедет и больше не вернется, и все эти воспоминания надолго оставят ее.

Когда вчера вечером машина подъезжала к дому, она смотрела на крыло, где жили родители. Весь вечер она старалась избегать Стефана. Дарби была слишком взволнована за один вечер и решила больше не играть с огнем. Но это было нелегко. Стефан был учтив, мудр и очень загадочен. Людей тянуло к нему и, собственно, ее тоже. Но если ее либидо отплясывало чечетку, предвкушая выходные в его компании, то разумом Дарби понимала, что лучше держать дистанцию. Бьорнсен был связан с ее отцом – этого достаточно. Она понятия не имела о том, что было у гостя на уме. Да ей и не хотелось ничего знать.

Дарби вздохнула с облегчением, когда Стефан отошел позвонить по телефону. Вернувшись через пятнадцать минут, он заявил, что, к сожалению, у него появились кое-какие дела и сегодня он не может остаться с ней. Девушка ответила, что ей хочется еще послушать музыку, чтобы только не ехать с ним домой. На самом же деле, как только он ушел, Дарби кинулась искать Шейна. Если ей и хотелось с кем-то потанцевать, то только с ним.

К несчастью, народу было очень много, Дарби почувствовала себя дурно и поехала домой одна. Она устала от бесконечных улыбок, голова раскалывалась от бесчисленных вопросов об отце, сестре, Стефане и, конечно же, о ее внезапном возвращении в Вашингтон. Ее раздражало, что люди смотрят ей вслед, стараются поймать ее взгляд...

Дарби совсем расхотелось ехать на эту тусовку со скачками, где все начнется заново и где будут те же самые гости. Только на этот раз все будет продолжаться два с половиной дня. От этой мысли ее передернуло, и она снова стала пить кофе.

Она вспоминала, как вчера вернулась домой. Стефан пошел спать, и у нее оказалось много свободного времени. Дарби встала, подошла к окну и посмотрела наружу. Отсюда было видно ее самое любимое в детстве место: конюшня. Отец построил ее сразу после того, как женился на маме. Дарби удивилась, заметив нескольких лошадей и в стойлах, и в загоне.

Девушка схватила чашку крепче, борясь с желанием спуститься туда, побродить по конюшне, заглянуть на сеновал, подышать знакомым воздухом. Она не скучала по своему ранчо. Глядя на конюхов и служащих, девушка вспоминала не Монтану, а свою мать. Дарби вспоминала, как они с мамой на рассвете седлали лошадей и скакали по дорожкам, известным только им двоим, потому что они их и проложили. Это были самые прекрасные моменты ее детства. Но она возвращалась к ним очень и очень редко.

Когда дед был жив, он любил рассказывать Дарби о дикой и необузданной молодости ее матери. Дарби всегда любила слушать эти истории, но сама говорить о матери не хотела. Дед медленно преодолевал это внутреннее сопротивление. Он понимал ее и не тревожил этих воспоминаний.

Дарби подумала, знал ли дедушка, как она была ему благодарна за... за все, что он ей дал. Особенно за те рассказы о маме. Истории, старые фотографии, даже редкие видеосъемки. Дарби очень берегла их. Она смотрела на лес и размышляла, сохранились ли там их дорожки. Наверное, заросли совсем. И неожиданно ей захотелось остаться здесь подольше, чтобы выяснить это.

Девушка резко отвернулась от окна, ругаясь на Пеппер, затащившую ее сюда. Она этого не хотела. Ничего не хотела. Следовало быть готовой к этим чувствам. Помимо гормонального всплеска и возможности предстоящего столкновения с отцом на нее нахлынули еще и эти воспоминания.

За все это нужно поблагодарить Пеппер.

Дарби поставила чашку на поднос и подошла к кровати с твердой решимостью наконец собраться и свалить отсюда к чертям.

В дверь постучали. Она вздохнула, бросила белье обратно в коробку и подошла к двери.

– Да, Рай? – сказала она, открывая дверь. И вдруг ее желудок сжался, сердце забилось чаще. – Мистер Бьорнсен.

Почему-то здесь, в доме ее отца, полном прислуги, обстановка была гораздо более интимная, чем, например, в лимузине. Может, так казалось из-за того, что Стефан был одет буднично: черные штаны и темно-синий пуловер, подчеркивающий его плечи, грудь и оттенявший золотые волосы. А она стояла перед ним в банном халате, с бледным лицом, а на голове у нее было черт-те что, завязанное узлом.

А может, его красота заставила ее сердце так колотиться, а в голову полезли мысли о кровати в соседней комнате.

– Стефан, будьте любезны, – проговорил он, глядя ей в глаза. Стефан помолчал, и она сообразила, что он ждет ответа.

  52