31 
— Как интересно! — Она примерила подарок. — Нет, ты не смешной, но ужасно забавный, милый, искренний чудачок…
Они поженились. В любовном угаре время летело незаметно, оба они похудели, смотрели друг на друга темными ввалившимися глазами. Наконец головокружительный аттракцион стал притормаживать, возвращая их к действительности с ее будничным заботами.
Через год он заговорил о ребенке.
— Во что ты хочешь превратить меня?. — пожала она плечами, продолжая рассматривать в зеркале свое отражение.
Он поперхнулся словами.
Это было первое предательство.
Потом тяжело заболела мать.
— Я не буду сидеть с этой больной на голову старухой.
— Ей нет еще и пятидесяти!
— Все равно. Ты не сделаешь из меня бесплатную сиделку!
А потом покатилось под откос все остальное. Их брак рушился… Были упреки:
— Боже мой, как же я ошиблась! Выходила за тебя, думала, буду жить как за каменной стеной! А ты тюфяк, настоящий тюфяк, ты упускаешь кучу возможностей, не можешь ухватить удачу за хвост!
— По-моему, мою карьеру можно даже назвать стремительной.
— Нормальные люди на каждой ступени берут все, что только можно взять!
— Я не буду нарушать закон.
— Тюфяк, какой же ты тюфяк! Боже, боже, как же я ошиблась!
Были подозрения:
— Где ты была?
— В кафе. Посидели с подружкой.
— Подружка звонила два часа назад!
— Ах, отстань от меня, в роли Отелло ты смешон, честное слово!
Была усталость:
— Мне кажется, нам надо попытаться пожить друг без друга…
— Что? Чтобы все кругом заговорили, будто ты меня бросил? Я не позволю тебе поставить меня в унизительное положение!
Потом пришло безразличие…
И вот теперь, из-за нелепой случайности, из-за того, что кольцо, которое Петр вручал Лане с мальчишеским трепетанием сердца, вдруг оказалось на пальце чужой женщины (кажется, он обидел девчонку?), все эти воспоминания проходили перед ним и били наотмашь…
«У меня начинается новая жизнь, и все, что связано с этим кольцом, становится мне отныне безразлично. Отряхиваю прах, так сказать! К тому же я никогда не питала страсти к вышедшим из моды драгоценностям…»
Петр с силой провел по лицу обеими руками. Надо прийти в себя, нельзя расслабляться. Захлопнул козырек над местом, где недавно сидела Катюша, и вдруг увидел, что бестолковая девчонка, выскакивая из машины, забыла на сиденье сумочку. На полу салона перекатывалась высыпавшаяся из нее косметика. Он переставил ногу — и увидел связку ключей в потертом футлярчике.
— О черт! — Не было никакого настроения куда-то ехать и искать эту растеряху, но ведь девчонка может не попасть домой! Как, бишь, она сказала? «Гагарина, двадцать семь»?
«Во всем этом есть хотя бы один положительный момент: сегодня я возвращаюсь с работы на несколько часов раньше обычного», — думала Катюша, пересекая двор. Впереди спокойный вечер одинокой женщины. Кукурузные хлопья на ужин — что за удовольствие готовить только для себя? — и бездумное щелканье кнопками телевизионного пульта…
В подъезде темно — опять дворовая шпана повыбивала все лампочки. Катя едва успела нащупать ногой первую ступеньку, как от стены отделилась быстрая тень, прыгнула на нее, отбросила в сторону, к подвальной двери:
— Это я. Ну, здравствуй.
— Валентик? Опять! Зачем ты пришел?
— Ты знаешь зачем!
— Я ведь все сказала тебе еще вчера…
— Наплевать на то, что ты сказала! Мне нужны деньги, нужны, нужны, понимаешь ты это или нет?! Ты хочешь, чтобы я подох?
— Я ничего не хочу! Ничего, ничего я не хочу от тебя! И у меня нет денег. Совсем, ни одной копейки! А если бы и были, я все равно не дала бы тебе! Ты еще вчера это от меня услышал!
— Ты! Тварь, подлая тварь!.. Предательница…
Он чем-то тихо щелкнул. В кромешной подъездной тьме Катя не могла разглядеть, чем именно, но стало очень страшно.
— Я закричу.
— Попробуй только — у меня нож, два взмаха — изуродую тебя на всю жизнь.
— У меня ничего нет! — Только сейчас она вспомнила о забытой в машине сумке и задрожала. — Валя, я клянусь тебе, у меня нет ни копейки! Я потеряла…
— Не ври, — перебил он ее. Медленным — со стороны могло показаться любовным — жестом отодвинул от ее щеки мокрые волосы. Господи, не целоваться же он собирается! И вдруг полоснула резкая боль: Валентик схватил ее за ухо, рванул к себе, Катина голова уткнулась носом в несвежий свитер бывшего мужа.
— Отрежу! — Виска коснулась узкая полоска стали. — Сначала одно ухо, затем другое. И в карман тебе положу. На память. А потом сделаю вот так, — лезвие прочертило полосу от края губ к скуле. — И вот так. — Нож поднесли к самым глазам, и Катюша в ужасе зажмурилась.
31 
