ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  89  

Когда я вернулся из Мексики, то до того, как повидать тебя и маму, я остановился в Уотчире, штат Айова, чтобы посмотреть на обломки того самолета, и понял, почему владелец поля так и не потрудился их убрать. И дело тут не в последующих поколениях, не в дани памяти. Просто земля там мертвая. Ничего никогда там расти уже не будет.

Думаю, вам обеим будет нелегко увидеть это место. Но это означает, что вы уже проехали половину пути и скоро будете в яблоневом саду. Поезжайте по шоссе 80 в Чикаго, Иллинойс, в гостиницу «Ленокс». Там, как обычно, тебя будет ждать письмо.

С любовью,

Джоли.

39

Ребекка



Пятница, 13 июля 1990 года


Борт номер 997 «Среднезападных авиалиний» разбился 21 сентября 1978 года в Уотчире, штат Айова, — небольшой деревеньке в ста километрах на юго-запад от Де-Мойна. В газетных статьях, которые я читала, сообщалось, что на борту было 103 пассажира. Выжило всего пять человек, включая меня. Я ничего не помню о катастрофе.

Создается впечатление, что всякий в Уотчире может указать нам, где находится ферма Арло Ванклиба. Именно на его землях разбился самолет, и Руди Ванклиб, сын Арло, сделал тот знаменитый снимок, на котором я бегу прочь от самолета и размахиваю руками. Именно он отвез меня в больницу. Я бы хотела поблагодарить его лично, но оказалось, что он уже умер. Погиб в результате какого-то несчастного случая с комбайном.

Арло Ванклиб очень удивился, когда меня увидел. Он продолжает щипать меня за щеку и говорить маме, какой я выросла красавицей. Мы сидим у него в гостиной, я слушаю, как мама рассказывает ему историю моей жизни. Мы доходим до восьмилетнего возраста, когда я играла роль зуба-моляра в школьной постановке о гигиене полости рта.

— Простите, — вклиниваюсь я. — Не хочу показаться невежливой, но, может быть, мы уже пойдем на то место?

— Господь любит терпение, — укоряет меня мистер Ванклиб.

Через семьдесят миллионов лет мама встает с цветастого дивана.

— Если вы не возражаете…

— Возражаю? — восклицает мистер Ванклиб. — Чего бы я возражал! Я польщен вашим приездом.

Кукуруза удивительная вещь — она намного выше и толще, чем я ожидала. Когда едешь по Айове, следует быть осторожным на перекрестках, потому что едущие с другой стороны машины не видят вас из-за стеблей. Я понимаю, почему нам не захотелось побродить здесь самим. Скорее всего, мы никогда бы не нашли обратной дороги. Мистер Ванклиб поворачивает и срезает углы в зарослях кукурузы, как будто там и вправду есть тропинки. Потом он раздвигает последнюю стену стеблей.

Перед нами открытое пространство размером с футбольное поле. Земля здесь угольно-черная. В центре лежит напоминающий лобстера ржавый остов самолета, треснувший посредине и в местах соединений. Одно крыло торчит, как локоть. Тут же валяются остатки каркасов сидений, огромная лопасть двигателя, пропеллер размером с меня…

— Можно? — спрашиваю я, показывая на самолет.

Фермер кивает. Я подхожу к самолету, прикасаюсь к ржавчине и перетираю ее между пальцами. Она превращается в оранжевую пудру. Хоть и поломанный, но все же он выглядит как самолет. Я забираюсь через пролом внутрь и иду по тому, что осталось от прохода. Металл уже порос травой.

И до сих пор пахнет гарью.

— Ты как? — кричит мама.

Я считаю дыры, где раньше находились иллюминаторы.

— Вот здесь я сидела, — указываю я на дыру справа. — Прямо здесь.

Я ступаю на то место, где раньше находилось сиденье. Все жду, когда же что-нибудь почувствую.

Иду дальше по проходу. Как стюардесса, приходит мне в голову сравнение, только пассажиры все привидения. А что с теми, кто умер? Если бы пришлось пробираться через покореженную сталь у ног, увидела бы я сумки, пиджаки, книги?

Я ничего не помню о катастрофе. Помню, как лежала в больнице, а сидящая со мной медсестра читала «Сказки матушки Гусыни». «Идут на горку Джек и Джилл», — читала она и ждала, пока я закончу. Когда меня привезли в больницу, я долго спала, а когда проснулась, родители уже были рядом. Папа принес желтого плюшевого медведя, не из дома, а нового. Он присел на одну сторону кровати, а мама на другую. Она гладила меня по волосам и говорила, как сильно меня любит. Сказала, что врачи удостоверятся, что со мной все в порядке, и мы все поедем домой. И все будет хорошо.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, родителям разрешили остаться на ночь в больнице. Она спали на крошечной кровати, стоящей возле моей. Несколько раз за ночь я просыпалась, чтобы убедиться, что они рядом. Мне снился сон, но я не помню о чем. Я выронила желтого медвежонка, потому что мои пальцы разжались во сне. Я проснулась от испуга и посмотрела на соседнюю кровать. Там было совсем мало места, и родителям пришлось тесно прижаться друг к другу. Рукой папа обнимал маму, а мамины губы были прижаты к папиному плечу. Я помню, как не могла отвести глаз от их сцепленных рук. Мои родители держались друг за друга. Это выглядело так… надежно, что я закрыла глаза и забыла о кошмаре.

  89