46 
Были попадания и в другие корабли, но ничего серьезного. Получил свое и «Росич», но снаряд малого калибра не нанес сколь-нибудь серьезных повреждений, а из личного состава никто не пострадал.
Радиостанции зарекомендовали себя двояко. С одной стороны, связь позволила скоординировать действия практически несплаванного отряда, на такую координацию Антон не рассчитывал даже с помощью новых радиостанций. Петр Афанасьевич прекрасно ориентировался в боевой обстановке, несмотря на условия плохой видимости, и просто исключительно провел общее руководство боем. С другой стороны, конструкция оказалась весьма хлипкой, и радио выходило из строя даже в случае единственного попадания. Сейчас уже все в порядке, лампы заменили, но статистика очень плохая. Впрочем, над этим уже трудятся в НИИ, так что скоро и эту проблему удастся решить, но пока есть то, что есть.
Вспомнилась прошедшая ночь. Лихо они вчера поносились под огнем, ничего не скажешь. Пару раз Антон был прямо-таки уверен в том, что «Росич» непременно опрокинется, но пронесло, кораблик выдержал. Признаться, Антон от себя не ожидал подобной лихости – как видно, рвущиеся вокруг снаряды обладают поразительным стимулирующим эффектом. Результат атаки радовал ничуть не меньше, чем наличие практически неповрежденных миноносцев. Сейчас было точно известно о гибели четырех японских кораблей – одного броненосца, двух броненосных крейсеров и легкого крейсера. Торпедированный «Росичем» корабль все же не вынес двух торпед с одного борта, усилия команды по его спасению не увенчались успехом, и он затонул довольно быстро. Были подрывы еще трех кораблей, но они остались на плаву и, возможно, дошли до порта. Точно было известно, что «Микаса» получил два попадания, но, по докладам, на воде держался довольно уверенно, хотя и просел носом в воду. Конечно, хотелось отправить на дно их всех, но и этот результат был выше всяческих похвал.
Если Макаров сумеет отремонтировать свои корабли, а к этому были все предпосылки, то он станет безраздельным хозяином в море, во всяком случае днем и в окрестностях Порт-Артура. А почему, собственно, днем? То, что у Того все еще много миноносцев, ни о чем не говорит – ведь есть «Росичи». Кто лучше их справится с охранением? Это уже совсем другая картина получается.
Значит, у японцев остается от полутора до двух месяцев, и к этому времени они должны либо разобраться с Артуром с суши и вынудить русских уйти во Владивосток, либо приготовиться задрать ручки кверху, потому как очень скоро они узнают о том, что судоходство в Желтом море связано с определенным риском. Нет, не так: с очень большим риском.
Едва подумав о судоходстве, Антон так и замер, уставившись в одну точку. Нет, ну не идиот ли? Он столько сил положил на то, чтобы убедить Науменко в целесообразности встречи с владивостокским отрядом крейсеров и отправки призовых судов во Владивосток, что просто не подумал о бесперспективности этого. Ну нет смысла в том, чтобы крейсеры вообще уходили обратно, – наоборот, они должны взять курс на Порт-Артур, а «Росичи» способствовать им в этом. Да и требуется-то от них только охрана от возможных ночных атак, потому как нет у них сейчас здесь соперников, способных преградить дорогу днем. Того просто обязан все самые боеспособные корабли оставить у Артура – ведь там все еще в боевой готовности «Полтава», «Пересвет», «Баян», «Паллада» и «Новик», весьма внушительная сила, с которой эскадре Катаоки никак не потягаться. Опять же тащить призовые суда через Корейский пролив, преодолевая почти то же расстояние, что остается до Порт-Артура, – это же идиотизм. Да-а, дубина и есть дубина, это не катер в атаку водить.
С «Чукотки» уже запустили аэростат – а что, погода тихая, видимость отличная, почему не осмотреться окрест, коли и так стоять приходится. Вот и взмыла в голубую высь голубая же сигара. Антон наблюдал за этой картиной, уже будучи в яле, направляемом двумя юнгами из его экипажа к матке.
Петра Афанасьевича он встретил на палубе. Командир соединения не мог отказать себе в удовольствии посидеть в легком плетеном кресле на палубе, попивая крепкий кофе и наблюдая за запуском аэростата. Впрочем, последний уже поднялся на максимальную высоту, и устроившийся в подвесной наблюдатель уже приступил к своим обязанностям, обозревая горизонт. Судя по тому, что находящийся с ним на связи второй аэронавт что-то спешно записывал, уже начали поступать первые данные.
46 
