Последние отзывы

  36  

— Такого я не ожидала, — мягким, каким-то детским голосом произнесла она.

Она не расплакалась, а начала подробно расспрашивать врача о своей болезни, после чего как-то застенчиво попросила его ничего не говорить детям. Мальчишкам, а также соседям и дальним родственникам она сказала, что страдает лейкемией.

Серена едва заметно шелохнулась, и Николас придвинул стул ближе к кровати. Он потянулся к ее руке, оправдывая себя необходимостью нащупать ее пульс и зная, что просто хочет подержать ее за руку. Он ожидал, что она откроет глаза и что-нибудь скажет, но в конце концов просто прижал ладонь к ее щеке, отчаянно сожалея, что не может избавить ее от серого тумана страданий.

***

Николас начал верить в чудеса еще на четвертом курсе медицинской школы. Всего через несколько месяцев после женитьбы он решил поработать в больнице Уинслоу, штат Аризона, относящейся к службе здравоохранения индейской резервации. Он сказал Пейдж, что это всего на четыре недели. Он устал от нудной работы, которую сваливали на интернов в бостонских больницах. Все, что ему доверяли, — это заполнять истории болезни, осматривать поступающих в больницу пациентов и исполнять обязанности клерков при всех вышестоящих докторах. И тут он узнал о возможности практики в резервации, где так не хватает врачей, что даже интернам приходится делать все. Буквально все.

Дорога от Феникса заняла три часа. Оказалось, что города Уинслоу как такового не существует. Черные дома, брошенные магазины и квартиры с бесстрастным видом окружали Николаса. Их пустые окна подмигивали ему, как глаза слепцов. Пока он ожидал машину, через дорогу переполз шар перекати-поле и, как в кино, прокатился прямо по его туфлям.

Все покрывал тонкий слой пыли. Клиника представляла собой вросшее в землю бетонное здание. Николас прилетел ночным рейсом, и врач, встретивший его в Уинслоу, уже к шести утра привез его на место. Клиника еще не открылась. Во всяком случае, официально. Тем не менее на парковочной площадке уже ожидали несколько грузовичков. Дым из их выхлопных труб висел в холодном воздухе подобно дыханию сказочного дракона.

Индейцы навахо были миролюбивыми, мужественными и очень сдержанными людьми. Даже в декабре их дети играли на улице. Николас хорошо запомнил этих смуглокожих малышей. В футболках с короткими рукавами они кувыркались в заиндевелом песке, и никто не стремился одеть их потеплее. Он также помнил тяжелые серебряные украшения женщин: обручи для волос, пряжки поясов и броши, тускло поблескивающие на фоне фиолетовых и бирюзовых ситцевых платьев. Николас помнил и такие шокирующие подробности, как бесконечный алкоголизм индейцев, крохотную, но уже храбрую девчушку, кусавшую губы, чтобы не расплакаться от боли, пока Николас брал на анализ частички пораженной инфекцией кожи, тринадцатилетних девчонок с уродливо раздутыми животами в предродовом отделении клиники.

Уже в первое утро Николаса вызвали в отделение неотложной помощи. Старик, страдающий тяжелой формой диабета, обратился за помощью к шаману, исполняющему в племени роль целителя, и тот в качестве лечения вылил ему на ноги расплавленную смолу. Двое врачей держали несчастного, ноги которого были покрыты огромными волдырями и ранами, а третий пытался оценить масштабы бедствия. Николас замер у двери, не понимая, зачем он им понадобился, и тут доставили другого пациента. У шестидесятилетней, тоже страдающей диабетом женщины остановилось сердце. Один из штатных врачей пытался ввести ей в горло пластиковую трубку, чтобы подключить ее к аппарату искусственного дыхания. Не поднимая головы, он крикнул Николасу:

— Какого черта вы ждете?

Николас подскочил к женщине и начал делать ей искусственное дыхание. Целых сорок минут они вместе пытались запустить ее сердце, используя искусственное дыхание, дефибриллятор и лекарства, но женщина все равно умерла.

В тот месяц, который Николас провел в Уинслоу, он располагал большей свободой, чем за все время в Гарварде. Ему давали его собственных пациентов. Он сам писал их истории болезни и назначал лечение, которое затем сверял с одним из восьми штатных врачей. Вместе с медсестрами он забирался во внедорожник и разыскивал этих навахо, у которых никогда не было настоящих адресов, которые жили в расположенных вдали от проезжих дорог хижинах с дверями, обращенными на восток. «Я живу в восьми милях к западу от Черной Скалы, — писали они в анкетах. — Вниз по холму от красного дерева с расколотым стволом».

  36