89 
Андрей не хотел полагаться на удачу и не рассчитывал пополнить запасы продовольствия на разоренных землях, заниматься заготовкой фуража в еще не разграбленных землях он также не хотел. Его ополчение официально не входило в состав войска, а если еще учесть и то, что отношение к баронству было более чем негативным, то не стоило лишний раз злить людей. К тому же он не хотел, чтобы его люди еще до столкновения с орками узнали о том, что еще недавно были объявлены еретиками. Как ни странно, но им с аббатом до сих пор удавалось сохранять это в тайне от людей. Поэтому в его войске было достаточное количество и повозок, которые кроме своей основной, тыловой функции имели еще и боевую.
В Кроусмарше сейчас оставалось едва полсотни воинов и не больше трех сотен ополчения, которые должны были оберегать баронство от возможного, правда только теоретически, нападения лесных орков. Об опасности со стороны людей не хотелось даже думать, хотя такое и было возможным. Андрей вывел небольшую армию в три с половиной тысячи человек – он смеял надеяться, что это была все же не толпа, а армия. С ополчением проводились регулярные учения, ополченцы были четко разбиты на десятки, сотни и полки, отрабатывались различные перестроения, люди обучались владению оружием.
Однако как бы он ни старался, по сути это были крестьяне и ремесленники. Так для чего же он вывел этих людей на границу оккупированной территории, где неизменно должен был встретиться с противником, сумевшим разбить армию людей, практически полностью состоявшую из профессиональных солдат, каждый из которых, без преувеличения, мог противостоять десятку крестьян?
Как ни странно, но сейчас он занимался тем, что создавал свою армию, а еще свой народ или своих людей, это уж как смотреть. Сытая жизнь – это хорошо, этим можно купить лояльность, можно избежать бунтов, когда вокруг творятся противоестественные вещи, но этого недостаточно, чтобы получить преданность. Этот продукт стоит гораздо дороже. Человек, прошедший с тобой сквозь горнило войны, начинает смотреть на окружающих людей по-другому. Он начинает делить всех на тех, кто стоял с ним на поле брани плечом к плечу, и на тех, кого там не было. Они много слышали о том, что их барон – герой многих конфликтов, о том, что благодаря ему и горстке людей, которые были с ним, выжили тысячи. Но Андрей никогда не видел в их взглядах того, что неоднократно видел в глазах тех, кто вместе с ним отстаивал Кроусмарш. После той схватки он приобрел в их лице не просто крестьян и ремесленников, но братьев по оружию. Да, они значительно уступали в выучке его дружинникам, но они также имели полное право именоваться его боевыми соратниками, потому что стояли с ним плечом к плечу, когда все их бросили. Не имеет значения, что маркграф не мог успеть к той битве, – его там не было, и все тут.
Если ему удастся с победой провести сквозь горнило войны всех этих людей, то он получит уже не горстку по-настоящему преданных и верящих в него, а значительно больше. Потому что они вместе сражались с врагом и побеждали его, когда остальные, поджав хвост, прятались по углам или как псы дрались за брошенную кость, в то время когда воры хозяйничали в их дворе. Он ни на минуту не сомневался в том, что они победят. Возможно, потом будет гораздо сложнее, но этот, первый бой останется за ними. Оркам просто нечего противопоставить людям. Конечно, будут потери, и, возможно, большие, но чем б€ольшая цена заплачена, тем дороже победа. Андрей ни на минуту не забывал о том, что война так или иначе закончится, придет мир, люди залечат свои раны – и тогда с новой силой встанут противоречия, это неизбежно. Вот тогда-то с ним рядом встанут те, кто сегодня в темноте ночи готовился к первому в своей жизни бою.
Когда он принял решение совершить скачок в развитии людей, а в частности создать новое оружие, чтобы противостоять оркам, так как только в этом видел спасение и себя, и тех, кто стал ему дорог, он и не предполагал, что в его руках окажется оружие массового поражения. Идеальное оружие, о котором даже не могут мечтать военные в его мире. Оружие, способное уничтожать сотни тысяч, миллионы с противной стороны, при этом будучи совершенно безопасным для своих.
Это оружие, эта болезнь сейчас была его главным козырем, но применять его он пока не мог, потому что не мог не думать о том, что будет завтра. Да, лилась кровь ни в чем не повинных людей, но все они, по сути, были ему чужими. Он же должен был думать о своих. О своих близких, о своих друзьях, о своих людях.
89 
