ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  7  

2016

4377 4378 4379

6740

В центре следующего листа стояло число 4379, а дальше по часовой стрелке, сверху вниз, 2017, 4380, 6741, 4378. Страницы соединялись там, где край одной совпадал с центром другой.

— Они все такие?

— Все, что я видел. — Тони оглянулся. — Я тут особенно не рылся.

— И сколько их тут, как думаешь?

— Зайди, посмотри.

Я протиснулся в комнату, прикрывая нос рукавом. Чего только в жизни мне не приходилось нюхать, но странное ощущение, будто легкие набиты бумагой, мне совсем не понравилось. Ящики пришлось сдвигать. Штаны сразу покрылись леопардовыми пятнами пыли. Лампочка в коридоре мигала. В комнате висела плотная тишина, звук дыхания словно терялся в вате. Три метра, разделявшие меня и дверь, стерли Нью-Йорк и следа не оставили. Жить здесь, должно быть, все равно что жить в десяти километрах под землей, в пещере например. Не знаю, как еще описать. Очень это ощущение дезориентировало.

Откуда-то издалека меня позвал Тони.

Небольшой кусочек матраса был свободен от коробок. (Где же тут спать?) Я сел и набрал полную грудь грязного, пропитанного запахом бумаги воздуха. Сколько здесь рисунков? И как будет выглядеть все полотно, составленное из кусочков? Я представил себе бесконечное лоскутное одеяло. Не может быть, чтобы они все соединялись. У кого хватит на такое терпения и душевных сил? Если Тони прав, перед нами было величайшее (по размеру) художественное произведение. И все это сделал один человек. Самая большая картина в мире.

Гений, сумасшедший, великолепный художник, от работ которого взрывается мозг и перехватывает дыхание.

Тони протиснулся между двух коробок и встал рядом. Мы оба хрипло дышали.

— И сколько человек об этом знают? — спросил я.

— Ты. Я. Комендант. Может, еще кое-кто в компании, но они просто сообщения передавали. А видели все это только несколько человек.

— И слава богу. Незачем это видеть.

Он кивнул.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А что ты спрашивал?

— Как тебе это?

Глава третья

Художника звали Виктор Крейк.


РОЗАРИО КВИНТАНА, квартира С-1154:

— Я его редко видела. Он выходил пару раз в день, а я днем работаю, так что мы пересекались, только когда я болела или домой забегала за чем-нибудь, ну, там, сына забрать, когда отец его слишком рано привозил. Я медсестра. Пару раз сталкивались с ним в подъезде. Он рано уходил. Да, знаете, я его после шести вечера ни разу не видела, он, наверное, по ночам работал. Может, он таксистом был?


КЕННИ, СЫН РОЗАРИО, 7 лет:

— Он чудной.

— Почему чудной?

— Волосы чудные.

— А какого цвета?

— Черные. (Трет нос.) И белые.

— Седые?

— Ага. Но не все.

— Длинные или короткие?

— Ага…

— Так длинные или короткие? Длинные? (Кивает.)

— Или короткие? (Трет нос.)

— И длинные, и короткие?

(Кивает и показывает руками торчащие во все стороны пряди.)

— Типа такие.

— Как будто он пальцы в розетку сунул?

Не понимает.


ДЖЕЙСОН ЧАРЛЬЗ, квартира С-1158:

— Он сам с собой говорил. С утра до вечера, как будто там целая шобла.

— А откуда вы знаете, что он был один?

— Знаю, на. Он вообще от всех шарахался. Упырь, на.

— То есть вы с ним не общались?

— Я что, упал? О чем с ним говорить-то?

— А о чем он сам с собой говорил?

— Ну, это… У него, короче, разные голоса были.

— Разные — это как?

— Ну разные, на.

— Разные диалекты?

— То пищит: пи-пи-пи. А то как из бочки: бу-бу-бу. Ну и подряд: пи-пи-пи-бу-бу-бу.

— То есть слов нельзя было разобрать?

— Нет. Но слышно же, когда у чувака башню сносит.

— В смысле, он злился? На что?

— Орал все время как потерпевший. Явно с приветом был мужик.

— Прямо-таки орал?

— Ну да, бывало.

— Вы не знаете, кем он работал?

(Смеется.)

— Что смешного?

— Кому уперлось его на работу брать?

— Прямо-таки никому?

— Прикинь, у тебя по ресторану такое чмо бегает. Все клиенты разбегутся, на.

— Соседи говорили, что он таксист.

— Хрен его знает. Я б к нему не сел.


ЭЛИЗАБЕТ ФОРСАЙТ, квартира С-1155:

— Очень милый дядечка, правда, очень милый, настоящий джентльмен. Всегда поздоровается, если мы в подъезде встретимся или, там, в лифте. И сумки с продуктами мне помогал до дому донести. Я, конечно, старуха совсем… Да вы не спорьте, вы же не думаете, что я вам поверю? Ох, хитрец! Так что я говорила? Вот-вот. Я, может, и старуха, но и он не очень-то крепкий. Сумки ему тяжело было таскать, в его-то возрасте. Он тут жил давно, еще до меня въехал. Я эту квартиру сняла в шестьдесят девятом, а он уже был тут, так что сами считайте. Муж умер в восемьдесят четвертом. Все хотел переехать, говорил, что район уже не тот. Но я работала в школе на соседней улице — знаете ее? — в старших классах. Математику преподавала. Так мы и остались.

  7