Хотя, с другой стороны, этот универсал может оказаться службой доставки, о которой они уже знают. Водителя Роб не видел вообще, не обратил внимания… просто заметил, что это был большой жирный мужик. Если его поймают и он скажет об универсале, он только подтвердит, что ошивался у дома Элдриджей.
Нет уж, ни в чем таком признаваться он не станет. Он скажет, что собирался встретиться с Нэнси. Потом увидел свою фотографию в этой истории о деле Хармон и решил уехать. Приняв решение, Роб почувствовал себя лучше. Хорошо бы удалось добраться до пляжа и попасть в коттедж…
Он бежал, стараясь оставаться в тени голых деревьев, споткнулся, тихо ругнулся, поднялся. От мокрого снега земля превратилась в сплошной каток. Но уже недалеко. Либо он проникнет в какой-нибудь дом, либо его засекут. Цепляясь за обледеневшие ветки, Роб побежал быстрее.
27
Терстоун Гивенс, восьмидесятилетний старик, молча сидел на своем застекленном заднем крыльце и смотрел на шторм. Почти стемнело. Почему-то его всегда завораживал северо-восточный ветер, и старик с грустью думал о том, что наслаждаться им осталось уже не так много лет. Тихо бормотало радио, только что передали новости о детях Элдриджей. По-прежнему ни следа.
Терстоун пристально смотрел вдаль и размышлял, почему молодым людям выпадает столько несчастий. Его единственный ребенок умер в пять лет от гриппа во время эпидемии 1917 года.
Риелтор на пенсии, Терстоун хорошо знал Рэя Элдриджа. Он был другом его отца и деда. Рэй — славный малый, такие люди и нужны Кейпу. Удачливый делец, хороший риелтор, Рэй не гонится за быстрой прибылью за счет клиентов. Жаль, что с его детишками приключилась беда. Нэнси не похожа на человека, способного на убийство. Дело в чем-то другом.
Терстоун уже погружался в сон, когда его внимание привлекло движение в лесу. Он подался вперед и, прищурив глаза, всмотрелся в темноту. Там кто-то был: кто-то крался, стараясь оставаться незамеченным. Ни один человек с благими намерениями не станет бродить по лесу в такую погоду. Кроме того, на Кеипе, особенно в этом районе, постоянно грабят.
Терстоун потянулся к телефону и позвонил в главное полицейское управление. Коффин — его старый друг, но шефа, разумеется, не было. Наверное, занят делом Элдриджей.
Трубку сняли, и голос произнес:
— Главное полицейское управление Адамс-порта. Сержант Полер…
Терстоун нетерпеливо перебил его.
— Говорит Терстоун Гивенс, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы вы знали, — кто-то крадется по лесу за моим домом и направляется к заливу.
28
Нэнси сидела на диване, смотря прямо перед собой. Рэй разжег огонь, и языки пламени начали лизать толстые ветви и прутики. Это было только вчера… Они с Майклом сгребали граблями листья на лужайке перед домом.
— Это в последний раз, Майкл, — сказала она. — Кажется, все листья уже опали.
Он кивнул. А потом, хотя она его не просила, выбрал из кучи листьев самые толстые ветки.
— Подойдут для камина, — пояснил Майкл. Он бросил железные грабли на землю, и они упали зубьями вверх. С подъездной дороги прибежала Мисси, и он быстро их перевернул.
— Папа всегда говорит, что опасно оставлять грабли вот так. — Он смущенно улыбнулся.
Он так заботился о Мисси. Такой хороший мальчик. А как похож на Рэя! То, что Майкл сейчас с Мисси, почему-то утешало Нэнси. Если сможет, он позаботится о ней. Он такой изобретательный малыш. Если сейчас они где-то на улице, он убедится, что ее курточка застегнута на «молнию». Он прикроет ее. Он…
— О боже…
Она не понимала, что говорит вслух, пока Рэй не поднял на нее испуганный взгляд. Он сидел в просторном кресле, а на его лице застыло неимоверное напряжение. Казалось, он понимал, что ей не хочется, чтобы он к ней сейчас прикасался, — ей нужно свыкнуться с происшедшим, оценить ситуацию. Она не должна думать, что дети мертвы. Они не могут быть мертвы. Но их надо найти до того, как что-нибудь случится.
Дороти тоже смотрела на нее. Дороти, которая вдруг показалась такой старой и потерянной. Она приняла любовь и внимание Дороти, не отдавая ничего взамен. Она держала Дороти на расстоянии вытянутой руки, ясно давая понять, что Дороти не должна вторгаться в их замкнутый семейный круг. Она не хотела, чтобы у детей появилась «бабушка». Она не хотела, чтобы кто-то заменил маму.
«Я была эгоисткой, — думала Нэнси, — я не видела, как ей это нужно». Странно, что это прояснилось именно сейчас. Как странно даже думать об этом, когда они сидят здесь, такие беспомощные, такие бессильные. Тогда почему что-то придавало ей сил? Почему вопреки всему она на что-то надеялась? Что утешает ее?