.
Очередная сказка о Золушке 
28 
Бледно усмехнувшись, Мин позволила увести себя в спальню. Он обнял ее, и она положила голову ему на плечо. После десяти лет ей все еще нравился его запах, тонкий аромат дорогого одеколона, мягкой ткани элегантного пиджака. В объятиях Хельмута она забывала его предшественника с холодными руками и вечными капризами.
Когда Хельмут вернулся с горячим молоком, она уже лежала, распущенные волосы чернели на шелковых подушках, а розоватый абажур бросал льстивый отсвет на высокие скулы и темные глаза. Восхищение, какое она увидела в глазах мужа, когда он протягивал ей чашку из хрупкого лиможского фарфора, вознаградило ее сполна.
– Liebchen, – прошептал Хельмут, – я хочу, чтобы ты знала о моих чувствах к тебе. После всех лет ты все еще не доверяешь мне?
Воспользуйся моментом. Надо.
– Хельмут, тебя что-то мучит, и ты скрываешь от меня. Что?
– Сама знаешь. – Он пожал плечами. – Курорты растут, как грибы. А богачи – народ переменчивый. Стоимость римской бани превысила мои расчеты, признаюсь… И все-таки, я уверен, когда мы наконец откроем ее…
– Хельмут, обещай мне одно. Мы ни за что не тронем наш швейцарский счет! Лучше уж потеряем наш курорт. В моем возрасте я не могу снова разориться. – Мин старалась сдержаться, не сорваться на истерику.
– Не тронем. Обещаю, Минна. – Он протянул ей таблетку снотворного. – Прими. Как твой муж… как врач… приказываю тебе проглотить немедленно.
– Выпью с радостью.
Хельмут присел на край кровати, пока она пила молоко.
– А ты? Еще не ложишься?
– Пока нет. Почитаю немного. Это мое снотворное.
Не успел он выключить свет и выйти из спальни, как Мин почувствовала, что засыпает. Последняя ее сознательная мысль вылилась едва слышным шепотом:
– Хельмут! Что ты скрываешь от меня?
14
В четверть десятого Элизабет увидела, как гости потянулись из главного особняка. Она знала, еще минут пятнадцать, и курорт погрузится в тишину. Опустятся шторы, погаснет свет. В Спа день начинается рано. После напряженных занятий спортом и расслабляющих косметических процедур большинство обитателей рады лечь спать в десять.
Элизабет вздохнула, увидев, как какая-то фигура свернула с главной аллеи к ее коттеджу. Инстинктивно она угадала – это миссис Михан.
– Подумала, что вам, пожалуй, одиноко, – затрещала Эльвира, без приглашения устраиваясь в плетеном кресле. – Правда, вкусный обед? В жизни не догадалась бы, что надобно считать калории. А вы? Уж поверьте мне, я бы не весила сто шестьдесят пять фунтов, если б ела так всю жизнь.
Она поправила шаль на плечах.
– Спадает и спадает. – Эльвира огляделась. – Красивая какая ночь, правда? Звезды крутом… Наверное, тут не такой грязный воздух, как в Квинсе. И океан близко. Обожаю шум волн… О чем я? Ах да, обед. Прям перышком могли меня сшибить, когда официант – или дворецкий – сунул мне поднос с ложкой и вилкой. Мы ж просто черпаем… то есть вилка-то зачем, чтоб бобы съесть или котлетку мягкую? Но тут я припомнила, как в «Долине Решений» Грир Гарсон ела с красивой серебряной тарелки, и управилась. Кино – оно никогда не подведет, верно?
Нехотя Элизабет улыбнулась. Было в Эльвире Михан что-то искренне простодушное. Искренность на Спа – редкое качество.
– Не сомневаюсь, вы прекрасно справились.
Эльвира теребила брошь-солнце.
– Сказать по правде, я глаз не могла оторвать от Теда Винтерса. Настроилась ненавидеть его, но он был такой милый со мной. А как я удивилась – какая ехидная, оказывается, Черил Мэннинг! Сразу видно, ненавидела Лейлу. Да?
– Почему вы так решили? – Элизабет облизнула губы.
– Я сказала, что Лейла, по-моему, станет легендой, вроде Мэрилин Монро, а Черил и говорит – если каждую потрепанную пьянчужку превращать в легенду, тогда Лейла годится в самый раз. – Эльвиру кольнула жалость, что приходится говорить такое сестре Лейлы. Но она читала: информацию хороший репортер добывает любой ценой.
– И как реагировали другие? – тихо спросила Элизабет.
– Расхохотались все, кроме Теда Винтерса. Он заметил – говорить так мерзко.
– Неужели и Мин с Крейгом это показалось забавным? Не может быть.
– Наверняка ведь не скажешь, – заспешила Эльвира. – Иной раз люди смеются от неловкости. Но даже адвокат этот, который с Тедом, бросил: ясно – здесь Лейле не победить на конкурсе популярности.
28 
