146 
— Во всех подробностях?
— Может быть.
— Подробнее, чем мне?
— Наверное.
Он покачал головой:
— Ну вы, ребята…
— Ребята?
— Я про баб говорю, — пояснил он. — Ребята означает бабы.
— А, — отозвалась Глория. — Ну, тогда мы не такие уж и ребята. Верно?
Реджи посмотрел ей в глаза, ухмыльнулся:
— Пожалуй, что нет.
— Спасибо, — улыбнулась она.
— Тебе в адвокаты податься следовало.
— Да?
— Серьезно. Или в копы.
— Что это ты так быстро меня разжаловал? — спросила она.
Реджи притворно набычился, пощипал себя за щеку, нарочито окинул ее взглядом с головы до ног и прикусил губу.
— Э… знаешь что, Гиги…
Глория уже поставила сумочку на стол.
— Моя доля, — сказала она, протянув ему двадцатку.
Таким огорошенным она его еще не видела.
— Да?
— Я знаю, что делаю.
— Ты уверена?
— Как всегда, — сказала она.
Благодарности
Многие люди помогали мне писать эту книгу, делясь со мной своим опытом. Спасибо Бенджамину Дж. Мантеллю, Джеффу Фореру, Майклу Розену Ларри Мальбергу Джеду Резнику Терри Поррасу и Марибель Ромеро. И особенно большое спасибо достопочтенному Леону Брикману. Любые присутствующие в книге ошибки и натяжки принадлежат мне и только мне.
Моему литературному агенту Лайзе Доусон — образцу уверенности в авторе и веселости, а в добавление к этому и редакторское ее дарование оказалось бесценным. Дружба с ней — подарок, за который я буду вечно благодарен судьбе.
Все сказанное мною о ней в равной мере относится и ко второму моему редактору, Кристин Пип. Спасибо за все. Эма и Альба: вы вдохновляли меня. Эма, в частности, посеяла в меня семя, из которого выросла эта книга. «Ha'omer davar b'shem she'amro mevi geulah le'olam» (Талмуд, Мегилла, 15а).
Маме и папе: за то, что они были моими первыми и лучшими учителями во всем, что касается писательства. За то, что всегда улыбались, услышав от меня: «Прочтите вот это». И секли меня за нахальство. За то, что неустанно ободряли меня и оставались зрячими, когда слепли все другие, за безупречную самоотверженность и бесконечную любовь.
И моей жене, моей жене, моей жене.
146 
