Последние отзывы

  139  

— Мишель, – прошептала Диана, – мне так одиноко без тебя. Позволь вернуться к тебе.

— Любимая, я так скучал, – мой голос сорвался от нахлынувших чувств. Я притронулся к ее волосам, коснулся ладонью щеки, легонько тронул алые губы не в силах сдержать себя. Она прикрыла глаза, подавшись мне навстречу.

— Помоги мне, прошу. Я так хочу быть с тобой, – прошептала она едва слышно.

Я смотрел в ее глаза и тонул в них, проваливаясь в бездонную синеву. Гладил пряди длинных роскошных волос, зарываясь в них и вдыхая чарующий аромат тела. Коснулся губами обнаженных плеч и ласкал их, забыв обо всем на свете.

— Вот видишь, как легко я могу превратить врага в союзника, – проговорила Диана холодным жестким голосом, и я увидел, что сжимаю в объятиях старуху. – Помоги мне остаться в этом мире, и я помогу тебе вернуть Диану.

Я с отвращением оттолкнул от себя ламию.

— Не спеши разочаровываться, де Морель. Я знаю, как помочь тебе, ты знаешь, как помочь мне. Значит, наша встреча не случайна, – ламия невесомо переместилась от колыбели к окну.

Я молчал, неимоверным усилием воли заставляя себя сдержаться.

— Ты любишь ее. Ты живешь в своих воспоминаниях о ней даже в настоящем. В твоей душе не осталось места для радости, потому что ты помнишь обо всех пережитых горестях. И поэтому тебя так легко контролировать. Но и душа Дианы тоже томится. Она рядом с тобой. Всегда. Она не отпускает тебя, следит за тобой, бережет, по мере своих возможностей. Вы держите друг друга, не позволяя идти дальше. Поверь, она страдает не меньше тебя, Мишель. Боль разлуки мучает ее. Но я могу помочь ей вернуться.

— Как?

— Она может возвратиться к тебе призраком. Вы можете быть вместе целую вечность. Ты ведь тоже вроде как мертв. Поэтому нет ничего легче. А хочешь, я научу тебя переходить в тот мир, и ты сможешь видеть ее там, с ее стороны? – ламия вновь оказалась рядом со мной и, заглянув в мои глаза, прошептала, – для настоящей любви не может быть преград. Ей подвластно все, потому что она самая главная сила во всех мирах вселенной, Мишель.

— Что я должен сделать?

— Ничего особенного. Ты должен забрать у Орея камень и воду и отдать мне. Скажи ему, что сам будешь хранить реликвии. Взамен ты получишь Диану.

— Кто послал тебя? – я схватил ее за плечи и тряхнул.

Ламия легко, словно дым, выскользнула из моих рук и оказалась у дальней стены.

— Ты знаешь, Мишель. Покорись и получишь заслуженную награду. Ведь Он всемогущ, Ему все подвластно в этом мире.

— Только не то, что Он желает больше всего на свете! Убирайся! Не хочу больше слышать об этом. И никогда, слышишь, никогда не возвращайся в этот дом. Я прослежу за этим и в следующий раз уничтожу тебя.

Ламия зашипела, обнажив клыки, и в одно мгновение превратилась в отвратительное создание – наполовину женщину, наполовину змею.

— Давай, попробуй! – зашипела она. Из ее рта показался длинный раздваивающийся на конце язык, – у тебя нет меча, а без него ты беспомощен перед силами Тьмы, воин.

— Обойдусь и без него! – я рванулся к спящему священнику и, выхватив серебряный крест из безвольных рук, вогнал его в грудь злобного чудовища по самую рукоять распятия.

Ламия замерла на миг, ее глаза закатились. Она судорожно забила змеиным хвостом и упала на пол. Ее тело иссыхало на глазах, превращаясь в черную мумию. Потом и оно, рассыпавшись в пепел, исчезло, оставив после себя легкий дымок и отвратительный запах гниющей плоти.

Я разбудил спящих людей. Они недоуменно осматривались и морщили носы от тошнотворного смрада, наполнившего закрытое помещение.

— Что здесь произошло? Как получилось, что мы заснули? – воскликнул Миори. – И как мой крест оказался на полу? – он поднялся со стула и, нагнувшись, поднял крест, но в тот же миг в ужасе выронил его из рук – крест зашевелился, превратившись на секунду в змею. – Кровь Христова! – закрестился он, со страхом взирая на упавшее распятие.

— Это была ламия. Скажите барону, чтобы он приказал сжечь портрет, – я указал на картину.

***

В течение нескольких дней я в одиночестве бродил по лесу. Мысли о Диане не покидали меня. Все воспоминания всколыхнулись с необыкновенной силой. Мне не давали покоя слова ламии о том, что она мучается. Мысль, что я причинял ей страдание даже там, была невыносима! Было ли это правдой? Или это была преднамеренная ложь, нацеленная на мою слабость? А может, все правда и я держу ее меж двух миров, не позволяя идти дальше?

  139