Особенно,... 
58 
— Когда–то одна мудрая женщина сказала, что люди нужны Богу для выполнения какой–то особой миссии. Но посмотрев, как они живут, что делают, послушав их мысли, я так не думаю. Слишком мелочны и злобны людские мысли и дела.
— А ты не думал, что люди нужны Богу, чтобы существовать самому?
— Как это?
— Ну, подумай, только человек знает о Боге. Животные, растения и остальной мир ничего о Нем не знают. Только человек с его разумом может знать о Боге. Он может думать о Нем или нет, но знать, что Он есть или Его нет. Если бы не было человека, значит, не было бы и Бога. Выходит, Ему необходимо разумное существо для собственного существования.
— Зачем Ему признание? Он сам знает, что Он есть! Если Он знает – следовательно, Он существует.
Да, это так, но только для самого себя.
— Не совсем, у него есть Ангелы и Архангелы и еще множество других небожителей, которые славят Его. Он не одинок, – возразил я.
— И при всем этом он создает человека. Зачем?
— Не знаю, – честно признался я.
— Посмотри на этот мир, Мишель. Он материален. И человек материален. В своей нынешней земной оболочке. Может, человек нужен Богу для единения с материальным миром? Только человек имеет духовность, способную воспринять божественную сущность и привнести ее в этот грубо вещественный мир. И, следовательно, утвердить Божественное господство над материальным миром.
— А дьявол? Он ангел, низвергнутый с небес. Он не материален. Но у него слишком тяжелая душа, чтобы подняться на небеса. Он приговорен жить на этой, как ты сказала грубо вещественной земле. Значит, он и есть тот, кто утверждает на земле существование Бога. Зачем нужен человек?
— Ты сам ответил: он не материален.
— Но ведь Богу все равно, кто удостоверит его существование. Он существует на небесах. Там знают, что Он есть. Здесь есть тяжелый дух, знающий о Его существовании – все в порядке! Зачем человек? Зачем такая жестокость? Человек корчится в муках сомнений, это больно. Если бы человек не знал о Боге, то был бы просто животным. Ел бы, спал, как обезьяна. Но Бог пожелал дать ему знание, то есть разум, и наступил крах! – я взволнованно ходил по пещере.
— В христианстве это называется первородным грехом – жажда познания. Человек вышел из повиновения. Его наказали и выгнали из Эдема, – сказала Элласхида, внимательно следя за мной.
— Я знаю, но не понимаю, о чем думал Бог! Если ему заранее было все известно, то почему он это допустил?
— Потому что Он любит человека и считает верхом всего, что сотворил.
Я удивленно замер на месте.
— Любит?! Это называется любовью?
— Конечно.
— Объясни.
— Ну, вот ты, если ты любишь человека, то что ты считаешь благом для него?
Я задумался.
— Счастье.
— А что это такое – счастье?
Я помолчал.
— Наверное, когда у человека есть все, о чем он мечтает.
— То есть несметные богатства? Но история утверждает обратное: многие цари имели все, что только могли желать, но были при этом несчастны. А Диоген жил в бочке и утверждал, что счастлив.
— Я не об этом. Я о любви, понимании, душевном покое.
— Вот видишь – о любви. А Бог и есть любовь.
— Какая же у Него любовь, если на земле столько зла? В чем она проявляется?
— Если ты любишь человека, ты сделаешь его несчастным, навязывая свои понятия о жизни? Ну, вот не хочет он тебя любить и все. Ты сам не любишь Орианну, но не желаешь ей зла и значит, что ты делаешь?
— Я отстраняюсь от нее, порой подшучиваю. Иногда дразню в надежде, что она все поймет и перестанет питать напрасные надежды.
— Правильно! Так почему же люди не понимают Божественной любви, требуя от него решения своих проблем? Разве он должен делать всю работу за человека? Я имею в виду духовную работу. Какая в этом польза для людей? Ты даешь Орианне свободу выбора: позволяешь ей самой пережить страдания любви и излечиться. Бог делает то же самое! Человек имеет единственный, но драгоценнейший дар – свободный выбор! Люди захотели знаний и вкусили запретный плод, то есть сделали выбор! Бог знал, что так может быть, но, любя человека, не схватил его за руку, а дал возможность самому прочувствовать всю горечь своей ошибки, то есть излечиться.
Подумай над этим, Мишель.
Все, о чем говорила Элласхида, было настоящим откровением для меня. До этого мои познания о Боге сводились лишь к запретам. О божественной любви говорилось только как о недосягаемом на земле благе. Исключительно ценой неимоверных усилий человек мог надеяться на милость и прощение. Но Элласхида говорит о свободной воле. О том, что Бог близок к людям, что Он не желает наказания, а только лишь понимания.
58 
