155 
– Ты торопишься?
– Да, уже! Ты посиди, выпей, завтра тебе всё равно ждать до вечера, выспишься, а меня Юля ждёт, идём в кинематограф! Давно обещал!
Давид ушёл. Было только половина девятого вечера, возвращаться домой не хотелось, это сулило одно – остаться одному. На душе ещё было легко от хохота, который их просто взорвал. Михаил Капитонович стал осматриваться и увидел, что на него, сидящего за столом уже в одиночестве, всё ещё косо поглядывают. Давид пошёл к Юле, а он про Лелю уже не вспоминает, однако сейчас он сидит за тем столом, где их познакомили и откуда она сбежала. Михаил Капитонович вспомнил, что Леля живёт около Пушкинской гимназии, той, что совсем недавно городское общественное управление передало для детей советских служащих КВЖД. Здание, в котором она находилась, покрасили в слабо-розовый цвет, и её стали называть розовая школа. Что-то в перерывах между взрывами смеха о ней, о розовой школе, говорил Давид. От нечего делать Михаил Капитонович стал вспоминать. Они говорили о разном, сначала о том, потом о чём-то другом, и ещё о чём-то другом, из любопытства он хотел вспомнить весь их разговор и с трудом шёл по его логической канве, получалось не всегда, однако делать было всё равно нечего, и вдруг он вспомнил, как Давид, смешно представляя Серебрянникова, сказал, что это странно, что такой мирный человек попал в семью к настоящим военным, которые только и умеют, что драться…
«Драться! – осенило Сорокина. – Завтра, на Сретенье, мушкетёры собрались драться с учениками этой самой розовой советской школы, вот что сказал Давид! Ну и что? – Сам того не замечая, он пожал плечами. – И чёрт с ними, и пусть дерутся. – И вдруг он понял. – Так это здорово, значит, завтра будет чем заняться! Пойду-ка я в управление, расскажу!» Он обрадовался, налил водки, выпил, закусил влажным пресным сыром, попросил официанта завернуть остатки и вдруг понял, что мысль, которая только что пришла ему в голову, какая-то нехорошая: «А вдруг Давид тоже будет там? Тогда наши могут его прихватить, арестовать, нашего барса! Барсика!» Сорокин улыбнулся и стал думать, пока официант заворачивал остатки закуски и переливал из кувшина в бутылку вино, а когда тот принёс завернутый пакет, решил: «В управлении ничего не скажу, а скажу только Миронычу, а дальше пусть выносит нелёгкая!»
Дома он всё допил и доел, порядочно опьянел и, пока укладывался спать, думал: «Всё, больше никаких Ремизовых с их Изабеллами и никаких Ли Чуньминей. Это их война! Мне-то что? Вот приедет Элеонора…!» Мысль про Элеонору вытянулась в длинную ноту и звучала, пока не затихла.
* * *
«Секретно
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
Начальнику Приамурского
отдела ГПУ
Бельскому Л.Н.
Как сообщалось ранее, 15 февраля с.г. бандой белоэмигрантской молодежи, называющей себя мушкетерами, планируется провокация против детей совграждан, учащихся харбинской советской средней школы. О происходящем через наше генконсульство официально проинформированы: губернатор ОРВП Чжан Цзо-линь, начальник городской полиции Чэн Шу-лю, начальник управления железнодорожной полиции Вэнь Ин-син. Через агентурные источники сведения до ведены до японцев: объектов «Ходи», «Оми», «Самур» для оказания влияния на полицию гор. Харбин. По имеющимся сведениям, к мушкетерам, которыми, как сообщалось ранее, руководит Барышников, примыкает другая группа молодежи, под руководством Покровского, в основном это студенты Юридического факультета, которые называют себя фашистами (по аналогии с известным Муссолини).
Приняты меры по предотвращению провокации.
Составлено на основании данных от источника «Барс».
Резидент ИНО ГПУ
Харбин
Утром Михаил Капитонович проснулся тяжёлый и хмурый. Он сел на кровати и спустил ноги на пол. Мысли после сна медленно восстанавливались и с трудом протягивали мостики к прошедшему, но по большей части они растворялись в похмельной муторности. Одну мысль Михаил Капитонович, как сопротивляющуюся рыбу на тонкой леске, всё-таки удерживал: сегодня приезжает Элеонора. Однако эта мысль не радовала, потому что она была обидная. Михаил Капитонович сидел и смотрел на свои босые ноги и свисающие на пол завязки кальсон. Он считал обиды: во-первых, он не знает, когда приходит поезд; во-вторых, он не знает, откуда приходит поезд; в-третьих, он вообще ничего не знает; а в-четвертых, если сложить всё предыдущее, то получается, что он должен сидеть дома и поджидать, когда прибежит посыльный из гостиницы и сообщит, что Элеонора его ждёт. И что получается, думал Михаил Капитонович, а получается то, что он тоже, как посыльный на эстафете, только в обратную сторону: из гостиницы прибегают к нему, передают палочку, и он с этой палочкой бежит в гостиницу, туда, где его в качестве приза ждёт Элеонора. Элеонора в качестве приза ему, правда, понравилась. Он глядел на свои ноги, шевелил пальцами, потом с силой сжал их, потом со всей силы сжал все мышцы тела, сделал «Хр-р-р!», плюнул в угол и расслабился.
155 
