89 
– Видишь, как китайский стиль подчёркивает твою стройность, – сказала Элеонора, – а поясок всё перечеркнёт, прямо поперёк… У китаянок тоже маленькие груди. Давай брошь!
Она взяла брошь и приложила её на платье чуть выше правой груди.
– Да, ты права! – Джуди смотрела на себя. – У меня была большая грудь, только когда я тебя кормила, я так страдала!
– Из-за чего? Из-за того, что она была большая?
– Нет, я этому как раз радовалась! А потом она снова стала маленькая, как у твоих китаянок!
Элеонора стояла у Джуди за спиной, и они с улыбкой смотрели друг на друга.
– Ну вот! Хватит! Ты знаешь, как я не люблю эти примерки… А сверху я накину норковый палантин, наверное, не замерзну. Тут же недалеко? А что ты наденешь? Приём в твою честь!
Элеонора поднялась в спальню и выбрала скромный тёмный бордовый, почти чёрный костюм и туфли. До приёма оставалось ещё полчаса. Она накинула на плечи плед и встала к бюро.
«Надо написать ему, – подумала она. – Только куда?» На телеграмме стоял адрес харбинской полиции: «Нет, туда не хочу. Дам телеграмму Ива́нову, он его найдёт!»
Приём был в гостинице «Че́мберлен» на Ха́йдон-стрит. Джуди волновалась и торопила Нору, но та почему-то медлила.
Из редакции им подали к дому только что полученный из Америки «форд» с полностью закрытым и отапливаемым салоном. Для Элеоноры это была новинка, и она радовалась за мать, которая оделась так легкомысленно.
– Мы опаздываем, это неудобно, – ворчала Джуди и куталась в палантин.
Они опаздывали всего на пятнадцать минут. Элеонора это делала намеренно, и, когда они вошли в небольшой банкетный зал, её расчёт оправдался. Гости, все или большинство, были уже в сборе: осанистые мужчины в смокингах стояли с хрустальными стаканами; дамы – их супруги в платьях для коктейля – сидели на диванах; были ещё корреспонденты, несколько человек, вернувшиеся в Лондон из заграничных командировок, и среди них – три молодые журналистки, которые готовились в зарубежные редакции в европейские страны. Когда Элеонора и Джуди вошли, гости уже слегка натерпелись и выпили и встретили вошедших аплодисментами. Элеонора шепнула матери: «А если бы приехали раньше, тогда мы встречали бы аплодисментами тех, кто приехал после нас!» Джуди глянула на неё, блеснула глазами и едва приметно кивнула. Элеонора уехала в Россию в конце шестнадцатого года и приехала в конце двадцать третьего, то есть она отсутствовала семь лет. После приезда она уже бывала в редакции и почти никого не узнавала: появились новые лица, а прежние постарели и несколько стёрлись. На приёме всё встало на свои места: администрация была одета официально, включая жён; журналисты – влияние Великой войны – вольно, в обычные костюмы, фотограф пришёл в бриджах для гольфа, молодые журналистки, все как одна, проигнорировали платья для коктейля и оделись, как Элеонора, в скромные костюмы полувоенного покроя – жакеты с накладными карманами и юбки, в основном тёмных тонов. В смысле внешнего вида мать оказалась в кругу старых жён, а Элеонора – среди профессионалов и молодёжи. Это не осталось не замеченным.
«Ничего, – внутренне радуясь, подумала она, – коктейльным платьям я подарю Джуди!»
– Дамы и господа! – Распорядитель приёма, он же представитель владельца газеты, отдал стакан официанту и слегка поклонился. – Прошу поприветствовать нашу звезду, нашего бессменного на протяжении семи лет корреспондента в России…
«В двух Россиях!» – про себя поправила его Элеонора.
– …нашего солдата, прошедшего огни и воды двух русских революций…
«И Гражданской войны!» – мысленно добавила Элеонора.
– …бесстрашную Элеонору Боули! – Он повернулся и стал аплодировать. – Добро пожаловать домой!
Всё, что происходило дальше, было обычно и довольно скучно. Официальные речи, слава Всевышнему, быстро закончились, и гости расселись за большие круглые столы. Элеонору и Джуди посадили вместе с распорядителем. Гости вставали и говорили с маленькой эстрады, Элеонора сидела и ловила на себе взгляды молодых журналисток. Ей хотелось к ним.
На эстраду поднялся шеф политического отдела.
– Дорогая Элеонора, я могу попросить вас выйти сюда?
Элеонора вышла на эстраду, и шеф обратился к ней:
– Ни для кого из нас не секрет, что вы пишете книгу о тех семи годах, которые провели в России…
– Как она будет называться? – вдруг раздался мужской голос, и шеф редакции сделал полшага назад, как бы оставляя Элеонору наедине с залом.
89 
