— Что ж, мы и раньше часто расходились во взглядах. Придется в очередной раз согласиться с тем, что мы разные люди.
— Что правда, то правда, — подтвердил Данная, выруливая на дорогу, ведущую за город. — Ты предпочитала итальянскую кухню, а я китайскую. Я любил плавание, а ты ненавидела мочить волосы. Ты могла часами сидеть за длиннейшим романом, а я…
— А ты уже через десять минут сгорал от нетерпения и хотел как можно скорее уложить меня в постель, — добавила она, но ее голос сорвался, и она закончила фразу низким, дрожащим шепотом: — Разве ты не помнишь?
— Помню. Конечно, помню. — Он бросил на нее странный взгляд, но тут же снова перевел его на дорогу. — Тебя невозможно забыть.
Ему хочется забыть ее, но он не может…
— И что бы это значило? — спросила она с горечью.
— А то, что ты одно из самых противоречивых, странных существ, которых мне когда-либо приходилось встречать. Что бы я ни собрался сделать, ты всегда норовила сделать наоборот. Мы были поистине в согласии друг с другом только в постели. Это было единственное время, когда ты не перечила мне.
— А вот и неправда!
Мысль о том, что она переживала, когда занималась с этим мужчиной любовью, пронзила ее словно электрический заряд. Нет, только не это! Нужно немедленно изгнать эту мысль из головы!
— А что ты скажешь о том времени, когда мы вместе ходили на озеро? Мы оба наслаждались этой прогулкой. И когда мы пошли на балет? Разве тебе не понравился спектакль?
Его рот скептически искривился, и Памела засомневалась в правоте своих утверждений.
— Я притворялся, что получаю удовольствие, чтобы угодить тебе… Ой, прошу тебя, не нужно так смотреть на меня! Уверен, что и ты не раз делала вид, что счастлива, тогда как…
— Никогда! Я никогда не делала этого!
Ей никогда не нужно было притворяться, делать вид, что ей хорошо с ним, потому что она всегда была по-настоящему счастлива, когда он был рядом. Для нее это было лучшее время ее жизни, и все, что происходило, казалось просто чудом.
Но, безусловно, для Даниэла все было иначе. Он никогда не любил ее настолько, чтобы рядом с ней чувствовать, что его сердце готово разорваться от счастья. Ему никогда не казались невыносимыми часы, которые они проводили врозь. Он не знает тех переживаний, когда время тянется бесконечно долго, час за часом, и ты словно бредешь по безводной пустыне…Он был ее первой любовью, человеком, которому она подарила свое сердце и свою девственность. Но для него она была всего лишь временной игрушкой, летним флиртом, приятным развлечением, которое помогло ему заполнить долгие, скучные часы отпуска перед желанным возвращением на теннисную площадку.
Тогда, из-за травмы, он просто был вынужден держать под контролем свою безудержную жажду успеха и поэтому, видимо, решил поразвлечься, направить энергию в другое русло, удовлетворить свои низменные инстинкты. Он наслаждался Памелой до тех пор, пока не удовлетворил свой сексуальный аппетит, а затем просто отбросил ее как сломанную игрушку.
— Я никогда, слышишь, никогда не лгала тебе!
— Зато ты солгала Эрику. Ты не рассказала ему о том, что было между нами.
— Он никогда не спрашивал меня об этом! Его это не интересует!
— Ты уверена?
— Абсолютно!
Даниэл замолчал и сосредоточенно вел машину, пытаясь объехать столпившиеся перед въездом на загородную трассу грузовики. Памела тоже притихла, надеясь, что эта тема замята, как вдруг он снова обрушил на нее вопрос.
— А что, если Эрик захочет иметь детей? Вы говорили на эту тему?
— Конечно. — На этот вопрос она могла ответить смело. — Он хочет детей — двух мальчиков и двух девочек. И он не намерен откладывать. Ему, как-никак, уже тридцать.
Ее слова провалились в пустоту, когда она увидела в глазах Даниэла искры ярости.
— А ты не думала, что наш…
Впервые Даниэл не мог найти подходящее слово. Или не мог решиться произнести его вслух.
— Наш ребенок! — гневно бросила она. — Ты хотел сказать: наш ребенок! Зачем же так долго искать слова? Вежливость здесь ни к чему! Я смогла произнести это вслух и не упала в обморок.
— А я и не ждал, что ты упадешь в обморок, — сурово пробормотал он и со всей силы надавил на газ.
Машина резко рванула вперед, отшвырнув Памелу к спинке кресла.
— На этой дороге нельзя превышать скорость! — выпалила она, пытаясь перекричать рев мотора. — Соблюдай правила!
— Какая ты стала осторожная, Цыпленок Мел. Какая благоразумная и правильная. Но прости, я забыл, ты ведь стала старше и ответственнее.