40 
— Трофей школьного турнира! — воскликнула она, бросилась к окну и взяла кубок в руки. — Невероятно! Ты все эти годы хранил его!
— Конечно.
Она надеялась, что сбежала от него, но не тут-то было. Он последовал за ней и теперь стоял еще ближе, чем раньше. Его будоражащее присутствие снова окружило ее, желание требовательно пульсировало в крови, опьяняя, затуманивая разум.
— Я храню его, чтобы помнить, с чего все началось, кем я был и откуда пришел. Скажи…
Он протянул руку и осторожно взял у нее кубок.
— Скажи, разве я хоть раз отблагодарил тебя за то, что ты однажды сделала для меня?
На лице Памелы вспыхнула улыбка, но тут же погасла, как свет мерцающей неоновой рекламы.
— Ты имеешь в виду — кроме того приглашения в бар? Кажется, ты ненавязчиво бросил мне: «спасибо, малышка». А еще ты потеребил мои волосы перед тем, как умчаться на теннисный корт.
Кривая усмешка скользнула по его губам.
— В те дни я был самовлюбленным и неблагодарным парнем. Но теперь я готов искупить свою вину.
Серебряный кубок описал в воздухе дугу и приземлился на кровати, а рука Даниэла обхватила застывшую руку Памелы.
— Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня в тот день.
Он медленно поднес ее руку к губам, и с дрожью в сердце Памела почувствовала теплое прикосновение его губ. Она хотела опустить глаза, но обжигающий взгляд Даниэла был устремлен на нее.
— Ты серьезно рисковала.
Нежный поцелуй коснулся ее большого пальца. Сладкая дрожь прокатилась по всему ее телу.
— Я ничего особенного не сделала, — прошептала она на одном дыхании. — Джеффри…
Непередаваемое чувство наслаждения не позволило ей договорить. Теплый и влажный поцелуй коснулся ее следующего пальца.
— Джеффри никогда не был тем, кем ты всегда его считала.
— Не будем сейчас о Джеффри, — проговорила она, задыхаясь.
— Ты права, — ответил он, покрывая поцелуями оставшиеся три пальца. — Пусть прошлое останется в прошлом. Важно только настоящее: здесь и сейчас. И то, что между нами.
— И что между нами? — дрожащим шепотом спросила она.
— О, Памела! — Даниэл рассмеялся. Его низкий, раскатистый, чувственный смех заставил ее вздрогнуть. — Ты знаешь. Ты всегда это знала. Просто раньше ты пыталась убежать от этого. Слишком боялась признаться себе в своих чувствах, в своей страсти.
Сказав это, он повернул ее руку ладонью вверх, наклонил голову и поцеловал ладошку. С ее губ слетел сладкий стон. О да, она хотела его любви!
Она видела, как его губы медленно приближаются к ее губам. В полуночной синеве его глаз теперь пылал адский, испепеляющий огонь желания.
Она медленно подняла руку и неуверенными, дрожащими пальцами прикоснулась к его щеке. Ее глаза затягивал туман, веки невольно прикрывались.
— Я никуда больше не убегаю, — прошептала она. — Я хорошо знаю, чего хочу.
8
— Тогда скажи, скажи, чего ты хочешь, моя Памела? — хрипло прошептал он, наклонившись к ее уху, нежно касаясь волос.
Она только вздрогнула и медленно повела плечами, с трудом осознавая, что должна что-то ответить.
— Скажи, — настойчиво продолжал он. — Обещаю исполнить любое твое желание. Если только это в моих силах…
О чем он говорит? Страсть пульсирует в ее теле, не давая ни о чем другом думать. О чем он говорит?
— О, Даниэл, — горячим шепотом пробормотала она. — Ты единственный мужчина, который может дать мне то, чего я хочу.
— Тогда скажи. Вырази это словами. Я хочу услышать… Что, нет? — спросил он, заметив, что она бессильно покачала головой. — Может, тогда я помогу тебе? Ты этого хочешь?
Его губы прикосновением ветерка скользнули по ее лбу, отметая в сторону шелковистую бахрому волос.
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя… сюда? Или… сюда?
Его губы коснулись ее полузакрытых век, на миг прижались к щеке. Она застыла, с трудом сдерживая сладкие судороги, пронзившие ее тело. Она теряла голову, переставала понимать смысл слов. Язык онемел от блаженства.
— Да? Ты этого хочешь? И ты хочешь, чтобы я прикоснулся к твоему лицу?
Длинные, сильные пальцы обхватили ее подбородок, и она инстинктивно откинула голову назад, подставляя его ласкам шею. Он провел пальцами по ее шее, потом опустился ниже, коснулся груди и, нащупав большими пальцами возбужденные соски, стал поглаживать их.
С губ Памелы слетел стон — долгий, требовательный, восторженный. Она хотела, чтобы он знал, что она чувствует, что он заставляет ее переживать. Она готова была отдать себя ему, отдаться во власть его мужской силе. Поцелуев и ласк ей уже было мало. Она жаждала испытать силу его страсти во всей ее полноте. Желание пронизывало каждую клеточку ее тела, заставляя его извиваться от нетерпения.
40 
