Особенно,... 
48 
– Я хочу попросить у тебя прощения, – продолжила она, уже разливая дымящийся кофе по тонким бежевым чашкам из настоящего фарфора.
– За что? – изумилась Мередит. – Ты-то тут при чем?
– Сейчас объясню, – негромко произнесла Элинор. – Да ты пей кофе, пей.
– Не хочу. Мне кусок в горло не идет.
– Ничего. Все равно есть надо, силы нужны. Ты пей, пирожное бери. Свежее, недавно из кондитерской. Так вот, дорогая. Я была не права в свое время, сознаюсь. Да, была не права.
Мередит удивленно подняла брови.
– Ну не смотри ты на меня так, – мягко сказала Элинор. – Видишь, я думала, что жизнь, которая вполне устраивает меня, подойдет и для тебя…
– И в чем же ты ошиблась?
– А разве ты сама не видишь?
– Не уверена, что понимаю тебя правильно.
– Понимаешь, ты ведь способна на любовь. Да-да, на настоящую любовь. Это я никогда не влюблялась.
– Вообще никогда? – с недоверием уточнила Мередит.
– Да. Вообще. Вообще никогда. Иные мне нравились, иные привлекали, к кому-то тянуло достаточно сильно. Но любить я никого не любила. Настолько, чтобы забыть обо всем или поставить что-то на карту, а может, и измениться самой. Пусть незначительно, пусть на первый взгляд и незаметно, но с какого-то момента возвращение к прежней жизни невозможно, видишь.
– Но ведь… Как же Рональд? – неуверенно спросила Мередит. – Ведь была же у меня к нему какая-то привязанность… Ведь это невозможно совсем без привязанности… Ну ты понимаешь…
– Да, наверное понимаю. Ну и что? Было чувство? – Элинор прищурилась.
Мередит подумала немного и наконец отпила кофе.
Она поморщилась. Кофе был горьким, очевидно Элинор сварила его чересчур крепким.
– Бери сахар, – предложила подруга, – или мед клади. Так что там с чувствами?
– Ведь мир… он же не серый, не черно-белый, – словно размышляя вслух, произнесла Мередит. – Существует множество оттенков, красок, нюансов. Богатейшая палитра. Так и с любовью – множество различных проявлений, нюансов, цветов. Ты не находишь?
Элинор запрокинула голову и долго смеялась.
– Над чем ты так хохочешь? – Мередит окончательно смутилась.
– Вот что значит пожить с художником, – отсмеявшись, вынесла вердикт Элинор.
– И все-таки?
– И все-таки я решительно с тобой не согласна. Подумай сама. В данном случае палитра очень проста. В твоем случае она так проста, эта палитра любви. Она черно-белая.
– Черно-белая? – Мередит подняла брови.
– Ну конечно же. Любовь либо есть, либо ее нет. Решай же, пока жизнь не сделала выбор за тебя. Она, конечно, сделает. Как уже сделала с Рональдом. Уверена, что тебе не нравится способ, которым было сделано то, на что сама ты оказалась не способна. Или думала, что не способна. Но не придется ли потом жалеть о том, что не хватило смелости, решимости… Или же просто честности?
– Для чего?
– Для того чтобы реально посмотреть на вещи. И понять, где же любовь, а где все что угодно, но только не она.
– Я понимаю, – тихо сказала Мередит. – Но уже ничего нельзя поправить.
– Ты так в этом уверена?
– Да. Он слишком чистый, слишком хороший человек для того, чтобы с ним так поступали. Он никогда не простит меня. Я не преувеличиваю, поверь. Это правда.
– Почему бы тебе просто не встретиться с ним и не получить реального подтверждения твоим словам?
– Я никогда не смогу сделать этого. Я причинила ему боль, которой он не заслуживал. Мне нужно просто забыть эту историю, перешагнуть через нее и жить дальше.
– Ну что ж, как знаешь, – решила Элинор. – По крайней мере, я сказала тебе все, что считала нужным. В таком случае тебе нужно задуматься над тем, что ты будешь делать дальше.
Еще месяц прошел для Мередит в бездействии.
Банковский счет, который в свое время открыл для нее Рональд, был аннулирован практически сразу же после их разрыва.
У Мередит оставалось немного наличности. Она не тратила ее, изредка покупая лишь самое необходимое – овощи, пасту, шампунь и чулки.
Хоть в чем-то Рональд повел себя благородно.
Он не стал ни отнимать, ни отсуживать у Мередит все то имущество, что было приобретено за время их отношений.
Мередит была в таком состоянии, что даже не могла оценить это по достоинству. Ей было на все наплевать.
Драгоценности лежали в ящиках, а дизайнерские вещи висели в шкафах мертвым грузом.
Месяц Мередит просидела дома, ничего не делая.
Элинор теперь заезжала к ней почти каждый вечер. Она заставляла подругу поесть, пройтись перед сном или хотя бы просто принять душ, чтобы взбодриться и не выглядеть такой убитой.
48 
